Шрифт:
Закладка:
Построили его в 1978 году на участке «Земля Коттонов», названном так в честь предыдущего владельца, фермера по фамилии Коттон, который и продал землю застройщикам.
Открытие состоялось зимой 1979 года – до начала туристического сезона, когда погода еще стояла холодная. Мероприятие прошло скромно, без пафоса. Сохранилась одна-единственная фотография, сделанная во время открытия рядом с вывеской у съезда с Шестой магистрали. Стоявшие перед мотелем мужчина и женщина приобнимали за плечи маленького мальчика. Подпись гласила: «Джанис и Карл Макнамара с сыном Кристофером возле своего нового мотеля “Вечерняя заря”. Мотель открыт и предлагает посетителям бассейн, кабельное телевидение и номера по двадцать долларов за ночь».
Приглядевшись к маленькому мальчику, я узнала Криса – того самого грустного мужчину, который меня нанимал. По правде говоря, я терпеть не могу это место. Прихожу только в самом крайнем случае. Столько воспоминаний – и все плохие.
Еще с минуту я рассматривала фотографию. В день открытия зимой 1979 года «Вечерняя заря» выглядела точно так же, как и прошлой ночью во время моей смены: те же двери, те же замки, та же вывеска. Если не считать большого воротника у Карла, рубашки в мелкую клеточку на Крисе и брюк с очень высокой талией на Джанис – последние, впрочем, уже опять входили в моду, – фото было сделано будто вчера. Даже вывеска за плечом у Карла была той же самой, что мне приходилось видеть каждый вечер. Парковка была пустой, на заднем плане возвышались темные деревья. Это чувство одновременно пугало и успокаивало – словно Карл и Джанис не умирали, а маленький Крис не превратился в жалкого мужчину, который мечтает лишь о том, чтобы мотеля никогда не было. Словно женщина в платье с цветами могла в любой момент выйти из своего номера и вежливо спросить, когда откроют бассейн.
Распечатав фотографию, я переключилась на следующие упоминания. Дела не заладились в «Вечерней заре» с самого начала: в декабре 1979-го там случилась облава на торговцев марихуаной, а в феврале 1980-го там нашли девушку, которая убежала из дома со своим бойфрендом.
Прокрутив дальше, я наткнулась на статью за июль 1980 года и оцепенела.
«ТРАГЕДИЯ В БАССЕЙНЕ УНЕСЛА ЖИЗНЬ МАЛЬЧИКА» – говорилось в заголовке. Статья была напечатана последней странице газеты за 13 июля 1980 года – всего два абзаца в разделе «Местные новости». Девятилетний Уильям Дэнбридж, он же Билли, остановился в мотеле вместе с родителями по пути во Флориду и ударился головой об угол бассейна. Четыре дня он пролежал в больнице, где у него постепенно развился отек мозга; в итоге он умер. Его родители отказались разговаривать с журналистами. На вопрос, собираются ли супруги Макнамара нанимать спасателя, Джанис ответила: «Нет. Думаю, мы просто закроем бассейн».
Я уставилась в монитор, чувствуя, как слезы высыхают у меня под стеклами очков. Этот мальчик – я его видела. Он сидел на балконе мотеля, на втором этаже, обхватив руками ограждение и чуть подавшись вперед. Я видела, как он убегал.
Тот самый мальчик. И теперь я знала, кто он такой.
– Прости, – послышалось за моей спиной. – Это твое?
Развернувшись, я увидела молодого человека, который протягивал мне стопку бумаг. Примерно моего возраста, с карими глазами и мягкими золотистыми волосами чуть длиннее обычного. На нем были черный свитер и джинсы, позади него на столе я заметила куртку и рюкзак. Я даже не услышала, как он вошел.
Я бросила взгляд на бумаги. Пачка статей, которые я только что распечатала, – они, наверное, остались в принтере в дальнем углу комнаты. Заголовок верхней статьи гласил: «КТО ТАКАЯ ВИВИАН ДИЛЕЙНИ?»
– Спасибо, – сказала я, забирая у него бумаги.
– Удалось выяснить?
Говорил он тихо, но не шепотом. Да, мы находились в библиотеке, но в этой комнате никого, кроме нас, не было.
– Что выяснить?
Он указал на заголовок:
– Кто такая Вивиан Дилейни. Должен признаться, мне и самому теперь интересно.
Я снова перевела на него взгляд. До меня вдруг дошло, что я уже отвыкла видеть парней не ночью и не в мотеле. Пришлось судорожно вспоминать, как разговаривают между собой люди посреди бела дня – другие люди, а не мы с Хизер.
– Она пропала в восемьдесят втором, – сказала я. – С тех пор ее так и не нашли.
– Да ты шутишь, – ответил он. – Пропала в Фелле?
– В мотеле «Вечерняя заря». Она работала там в ночную смену.
– Я знаю это место. – Он выдвинул стул и уселся рядом, а потом как будто вспомнил: – Кстати, меня зовут Каллум Макрей.
Он протянул мне руку.
– Карли, – пожала я ее.
Теперь, когда мы оказались на одном уровне, я смогла получше разглядеть его лицо: темно-карие глаза под симметричными бровями, идеальные скулы и нос, волевой подбородок. Было в нем что-то, излучающее породу, – возможно, свитер, который, как я теперь видела, явно не из дешевых и безупречно облегал фигуру. А может, все дело было в этой манере, с которой он просто взял ситуацию в свои руки и сел рядом – словно у него было на это особое право. Или же всему виной – исходивший от него свежий аромат, как будто пару дней назад он побрызгался дорогим парфюмом, и теперь от него остался едва уловимый шлейф. В общем и целом отличное сочетание, к тому же он мне улыбнулся; и все равно я оставалась настороже. Я училась в колледже и понимала: он сидит слишком близко. Если он извращенец, мне не трудно будет поднять шум прямо на месте.
– Извини, – сказал Каллум, хотя по тону было ясно, что особой вины он за собой не чувствует. – Просто я фанат истории Фелла. Ты из ФККО? Готовишь какой-то проект?
На мгновение усталость и глупость взяли надо мной верх.
– Что такое ФККО? – спросила я.
Он улыбнулся еще шире.
– Значит, ты не студентка. ФККО – это Фелльский колледж классического образования.
Ах да, точно.
– Нет, я там не учусь. А ты?
– Да не то чтобы, – ответил Каллум. – Ну, вроде того. Моя мать там преподает, поэтому мне разрешают ходить на занятия бесплатно. Привилегия преподавателей. Я пытаюсь ходить, но, по правде говоря, получается не часто.
Он пожал плечами.
– Это скучно. По крайне мере, для меня. Вот это – совсем другое дело. – Он постучал пальцами по моим бумагам. – Наверное, было глупо спрашивать про проект. Ты ведь не Чосера тут ищешь, а газеты за восемьдесят второй год. Просто я не ожидал увидеть здесь
