Рождественское дерево снова здесь! Невероятно, но елка, которую он приказал распилить на бревна, вновь стояла в его гостиной во всей красе.

Кто-то осмелился его ослушаться. Впрочем, кто это был, ему как раз ясно. На полу был разложен толстый матрац, а на нем лежала прекрасная виновница его тревог и безмятежно спала. Она свернулась клубочком, на соблазнительный изгиб бедра падала тень нижней ветви дерева.

Исайя замер, разглядывая стройные лодыжки. Здесь, под украшенной елкой, его супруга выглядела чистой и невинной, как ребенок. Может, потому, что сложила ладошки под щеку?

Исайя вздрогнул, осознав, что стоит перед ненавистным ему рождественским деревом и улыбается. Он не может испытывать приятные эмоции, ведь перед ним символ предательства и разрушенного детства.

Кроме того, не стоит ошибочно считать эту девушку подарком, посланным судьбой. Она лишь внешне похожа на хрупкий леденец, а внутри у нее сердце и сила воина. И она готова сражаться со своим мужем.

Исайя представил, как мило Фелиция улыбалась его слугам, убеждая слушать ее, а не его, их хозяина.

Глядя на жену, ему самому часто хотелось подчиниться ее воле. Нет, надо быть стойким. Он готов сделать для нее все, если это не станет напоминанием о трагедии в его жизни.

— Я пойду с вами за шишками, — прошептал он, — мы развесим их по всему дому, но… Фелиция открыла глаза.

— Обещаете? — Она села, сонно заморгала и поправила съехавшую с плеча ночную сорочку. Другое ее белоснежное плечо оставалось открытым.

Он не выдержал и отвел взгляд.

Жена владеет оружием, против которого он бессилен.

— Вы бросаете мне вызов, леди Скарсфелд?

— Можно и так сказать. — Она повела обнаженным плечом.

Исайя на несколько мгновений задержал на нем взгляд, гадая, похожа ее кожа на атлас или бархат? Впрочем, это не важно, от одной этой мысли его бросило в жар.

— И хочу отметить, что своими действиями вы подрываете мой авторитет виконтессы.

Она права. Ему было важно любой ценой избавиться от дерева, и он забыл о других важных вещах. Но что с того?

— Вы не понимаете…

— Похоже, вы замерзли, Исайя. Погрейтесь у огня. И объясните, чего я не понимаю.

Он поступил, как она советовала, он действительно замерз, пока добирался до дому, но внутри у него сейчас все пылало. Лучше ему не смотреть на Фелицию, та одежда, которая сейчас на ней надета, больше обнажает, нежели скрывает.

— У вас нет халата?

— Отчего же, конечно есть.

Если у него и были сомнения, что она пытается воздействовать на него женскими штучками, они мгновенно исчезли, когда она встала и потянулась за халатом.

Фелиция ожидала, когда он заговорит, а он молчал, лишившись дара речи, и размышлял, стоит ли поведать ей о тайнах прошлого. Нет, он не готов говорить об этом. Пауза затянулась, но на помощь пришла Фелиция.

— Вам будет приятно узнать, что Абигейл не известно, что елка исчезала.

— Полагаете, утром она будет расстроена, когда узнает, что ее нет? — Он ведь непременно отдаст приказ убрать дерево.

Лицо Фелиции обрамляли распущенные волосы, одна прядь лежала там, где на шее пульсировала тонкая венка — напоминание о том, что он грозил жене укусить ее.

— Ей не придется обнаружить утром, что елку убрали, не волнуйтесь, и она будет счастлива.

— Но мое слово…

— Если продолжите упорствовать в таких пустяках, разочаруете всех и каждого в этом доме. Вы действительно считаете, что чувства одного человека важнее чувств многих людей?

— Определенно, если этот человек виконт. К тому же до сего дня никто не жаловался на отсутствие рождественской елки.

За исключением Абигейл. Исайя вздохнул и посмотрел на игрушку, которую они с мамой сделали, когда ему было три года.

— Еще бы, кто же рискнет, — ухмыльнулась Фелиция.

— Но вы рискнули.

— Потому что кто-то должен.

— И рискнули многим всего лишь из-за какого-то дерева.

— Ах, дорогой мой муж, дело вовсе не в нем. Я делаю это ради вас.

Теперь у него есть жена.

— Если это правда, то помогите мне снять все украшения.

А еще лучше вынести елку на улицу и сжечь вместе с ними, ведь они разрывают ему сердце.

— Это правда, именно поэтому я не двинусь с места. — Она накинула халат и повернулась к Исайе. — Подойдите, пожалуйста, и сядьте рядом.

О нет. В последний раз он сидел под елкой, когда рушилась его жизнь и умирала любовь. Сейчас у него нет сил вновь разглядывать некогда дорогие украшения, теперь они, казалось, смеялись над его зависимостью от мамы, вынести это невозможно.

Исайя скрестил руки на груди и посмотрел на жену так, словно перед ним противник на поле битвы, стараясь придать лицу самое грозное выражение. К своему удивлению, он не увидел подобных изменений во внешности Фелиции, однако ему стало ясно — сдаваться она не собирается.

Обращение «дорогой муж», судя по выражению зеленых глаз, было не простым проявлением нежности. Скорее всего, нежность она избрала своим оружием.

— Исайя… — она похлопала по одеялу, — сядьте рядом. Помогите мне понять, почему вы испытываете такую ненависть к рождественской елке?

Едва ли она поймет, однако, если в результате согласится убрать это чертово дерево, он готов.

— Что вы хотите понять?

Он сел рядом, поджав под себя ноги, и приготовился к сражению. И оно будет серьезным, учитывая, что между ними так мало места, а он чувствует не только аромат ее духов, но и тепло тела.

— Что заставляет вас порой становиться совсем другим человеком?

Исайя чуть не задохнулся от чувств. Он вел себя так с целью лишить людей возможности заглянуть ему в душу, что как раз и намеревалась сделать Фелиция.

Как ни странно, поскольку это была она, желание сопротивляться у него пропало. От ощущения того, что взгляд ее проникает в сердце, захотелось бежать без оглядки, но одновременно придвинуться еще ближе.

Он боялся признаться себе, что готов убрать воздвигнутые колючие преграды, если кто-то, то есть Фелиция, решит открыть объятия и принять его таким, какой он есть. Он тоже готов открыть ей объятия.

Черт возьми, пора признать, что Фелиция ему не безразлична, ведь он не хочет выглядеть еще и лжецом в собственных глазах.

Его жена действительно самый добродушный человек из всех, кого он встречал в жизни. Она немного упрямая, но милая, заботливая и веселая — полная противоположность ему. Не надо быть знатоком людских душ, чтобы понять, что слуги буквально без ума от нее. Будь иначе, елка давно бы лежала среди дров, предназначенных для сжигания святочного полена.