– Побледнеешь тут, хорошо хоть не поседел, – отшутился я. – Щучень, как крокодил, попалась. Или я ей. Смотрите, что она с моим удилищем сделала! И набегался, и раз двадцать напоролся в чаще на сучья, и часы потерял дорогущие, да и просто вымотался с этой рыбалкой. Но мучился не зря: смотрите, какие красавицы!

Оставив щук на попечение Вениамина Тихоновича, я привел себя в порядок, переоделся и отправился на свидание.

Нападение на Анатолия

Свидание с любимой традиционно растянулось до утра. Да еще и утром мы продолжали целоваться с ней в моей машине возле ее магазина. Нас возвратил на грешную землю не слишком деликатный стук в стекло. Обернувшись, я увидел Галочкину соседку, тетку Варвару, высокую крепкую пожилую женщину. Она снисходительно улыбалась.

Слегка покраснев, Галочка привычно порхнула с моих колен (я поморщился) и стало нарочито-стыдливо застегивать пуговицы на блузке. Я еще раз поцеловал подружку, стер губную помаду с лица, и мы вылезли из машины.

Откровенно говоря, я недолюбливал и где-то даже побаивался этой властной, вечно сующей свой нос в наши с Галочкой дела и острой на язык старухи. Она вбила себе в голову, что это я поломал Галочке жизнь. Бабка Варвара утверждала, что десантник, ее муж, спился из-за того, что жена любила другого и никогда не скрывала этого.

И позже она так и не вышла замуж не из-за отсутствия женихов, а потому, что знала (она знала обо мне все), что я еще не женился, и ждала меня. А я все не приезжал. Теперь вот приехал, но «ни бе ни ме ни кукареку». Не делаю, короче, предложения. И это нервировало ее больше, чем саму Галочку. Женская солидарность.

Однако сейчас бабка Варвара была не похожа на себя. Округляя глаза, она принялась рассказывать, что вчера вечером, после нашего отъезда в «Эльдорадо», она полола по холодку свои грядки.

Какое-то время спустя ее окликнул чей-то смутно знакомый голос. Подняв голову, тетка Варвара увидела Зуева, которого хорошо знала – он три года подряд торговал здесь. Рядом с ним, навалившись на ограду, стоял заляпанный кровью, в окровавленных бинтах, высоченный, со шрамами на щеке и лбу и свирепым выражением лица мужчина.

«Анатолий! – мелькнуло у меня в голове. – Сон в руку!»

Окровавленный мужчина поманил ее пальцем, и она, доселе независимая и властная гром-баба, почему-то как шавка затрусила к ограде. Валерий Петрович галантно поприветствовал ее и любезно поинтересовался, давно ли она видела свою соседку Галю и ее кавалера, то есть меня.

– Минут сорок, а то и час, как уехали, – еще больше оробев под тяжелым властным взглядом черных глаз окровавленного чудовища и вдруг презирая себя за подобострастность и трусость, затараторила, как примерная школьница перед строгим учителем.

Она зачем-то (никто за язык не тянул) принялась объяснять им, что я обычно подгадываю к закрытию магазина, подвожу Галочку до дома, помогаю ей управиться с делами и увожу куда-нибудь. Все было именно так и сегодня. Ее соседка с кавалером приехали часов в семь, полили грядки и отправились, крикнули, в «Эльдорадо». Отрапортовав, бабка Варвара умолкла в ожидании похвалы. Но похвалы не последовало. Окровавленный монстр, раздражаясь неизвестно от чего, спросил, как я выглядел.

– А что я за ним, жеребцом, подсматривала, что ли? Не девочка! – сдерзила, рассердившись на себя за трусость, старуха. – Выглядел как всегда. Из одежды у бесстыдника одни шорты, в руках – лейка. Час с лишним вышагивал с ней между грядками да ржал как конь. А что?

Мужик уставился на нее недоверчивым и таким тяжелым взглядом, что сердце у бабки снова ушло в пятки. Она едва ли не в первый раз в жизни пожалела о собственной дерзости и даже зареклась впредь распускать свой язык.

– Помощи хотел попросить у него, – прорычал монстр, выпятив вперед толстую нижнюю губу. – Видишь, что со мной сделали!

Больше он ничего не сказал, ухмыльнулся, оторвался от ограды и, пошатываясь, захромал к машине. Кровь хлюпала у него в кроссовках. По штакетинам стекали вниз еще три струйки крови. Следом поспешил и Зуев, извинившись за причиненное беспокойство.

– Побеспокоили, так побеспокоили! – призналась тетка Варвара. – Всю ночь помирала от страха! Только вроде задремлю – и сразу энтот бандюга, весь в кровище, склоняется надо мной и тянется к шее…

Мой приятель произвел на нее настолько неизгладимое впечатление, что она до сих пор говорила вполголоса и, не стесняясь, жаловалась на понос. Я даже позавидовал ему. Меня вредная старуха, по известной причине, не ставила ни в грош.

Проводив бабку Варвару взглядом, я произнес несколько ошарашенно:

– Дожили! Добрались и до Анатолия. Во, блин, времена!

Та в ответ лишь преданно посмотрела на меня и прижалась головой к моей груди. Я снова невольно поморщился – проклятый сук!

О поисках Чернова пришлось временно позабыть, положившись на тезку и Гришу. В лагере в глаза бросилась помятая синяя «Нива» с разбитой фарой, искореженной дверцей и множеством пулевых отверстий в лобовом и боковом стеклах. Навстречу мне поспешил перепуганный, растерянный и какой-то потерянный Вениамин Тихонович.

Он в обычной своей извиняющейся манере пояснил, что Зуев увез еще вчера раненого мужчину, того самого… Анатолия Георгиевича в больницу в Щебетовское и остался на ночь там. Гриша же, как и договорились, отправился ранним утром на задание и еще не вернулся.

После этого, смущаясь и сбиваясь, принялся описывать события вчерашнего вечера. Они сидели у костра и хлебали наваристую уху из моей щуки. Его сын при этом восхищался красотой здешних мест, описывал рыбалку, хвалился пойманными тайменями, а приятель – своим расследованием.

И в это время на поляну вырулила эта самая «Нива» и, виляя из стороны в сторону, направилась к ним, едва не смяв по пути зуевскую палатку. За рулем сидел заляпанный кровью мужчина с пистолетом в руке.

«Дядя Толя! – вскочив, шепнул Гриша. – Тот самый… из “Спарты”. Ну ни фига себе!»

«Помогите!» – прохрипел Храмцов, затормозив в шаге от них. Пистолет тут же выпал из его руки, а сам