И после этого замечания в помещении вновь установилась тишина. Затем кто-то кашлянул, и Етоев, который чаще всего работал в паре с Захаровым, заметил:

– История какая-то мистическая получается.

– По этой «мистике» уже дело открыли, – ответил Феликс.

– Ну, тогда да.

Вербин посмотрел на Шиповника.

Тот кивнул, поднялся и громко произнёс:

– Вы всё слышали! Если вспомните что-нибудь – обращайтесь ко мне или Феликсу. И это не шутки, мужики, это одна из рабочих версий. Я её одобрил. Всё понятно? – Послушал нестройный ответный хор, улыбнулся и провозгласил: – Совещание закончено!

Из дневника Виктории Рыковой

«Что может быть проще календаря?

Двенадцать слов и однообразные числа, последовательности которых обрываются, едва открыв четвёртый десяток. Меняется слово – и очередная короткая последовательность начинает свой недолгий путь. Скучно. Равномерно. Равномерно скучно. Числа меняются, создавая понятие „обыденность“, угнетая повседневностью, уверяя, что так будет всегда, что всё подчинено смене чисел и двенадцати слов.

Всё на свете.

Абсолютно всё.

Но, как ни странно, каждый из нас находит в этой повседневности нечто важное, особенное число, о котором он думает. Которое его радует. И таких чисел может быть несколько. Например, День рождения.

Я знаю, что некоторые люди считают его грустным праздником, потому что он отсчитывает твои годы, но я свой День рождения люблю – ведь в этот день мне подарили жизнь. В этот день я смеюсь, потому что мне хорошо, а ещё – вспоминаю, что задумывала и чего сумела добиться… именно в этот день, а не в Новый год, как большинство моих друзей и знакомых.

И Новый год я люблю, потому что это обязательно семья. Это огромный праздник для моего маленького, но очень важного мира, в котором царят любовь и понимание. И этот огромный праздник я с радостью провожу с теми, кто всегда будет рядом со мной, чтобы вместе вступить в новый год.

А День всех влюблённых…

Я всегда его любила, потому что он добрый. Его пытаются представить пошлым, но это глупо, потому что ни в любви, ни во влюблённости нет пошлости. Это чувства. И нет ничего прекраснее, когда они овладевают человеком. Пусть даже не навсегда, ведь влюблённость не обязательно превращается в любовь. Но влюблённость упоительна… Это нетерпение встречи. Это мысли только о нём. Это радость быть рядом и счастье узнавания друг друга. Узнавания навсегда или узнавания, чтобы расстаться – не важно. Важно то, что влюблённые становятся очень близки. Ближе – только любимые.

Влюблённость – это яркий карнавал перед огромным счастьем настоящей любви.

Или же просто – яркий карнавал.

Добрый.

И день этого карнавала – добрый.

День улыбок и нежности. День трепетных ожиданий. День, когда сердце стучит сильнее обычного. День искренних чувств.

Почему в этот день я должна умереть?»

Звонок раздался вовремя – Феликс как раз отыскал место для парковки, вышел из машины, помахал ожидающему его Крылову и потянулся за сигаретами. Телефон же зазвонил, когда мужчины пожали друг другу руки. Вербин вытащил смартфон из кармана, посмотрел на экран и вздохнул:

– Иван, дай мне минут пять, хорошо?

Крылов кивнул.

Вербин сделал несколько шагов в сторону и ответил на вызов:

– Добрый день, Марта.

– Добрый день, Феликс, ты записал мой телефон?

Судя по всему, она не собиралась возвращаться к официальному тону и уж тем более говорить ему «вы».

– Да, записал, – подтвердил Вербин, спрашивая себя, почему не ограничился стандартным «Алло?».

– Мне очень приятно.

Феликс не стал объяснять, что в обязательном порядке заносит в записную книжку телефона номера всех, кто так или иначе связан с текущим расследованием, и Карская обозначена в нём как «РЫКОВА – Марта онлайн психоаналитик». Кашлянул, выдержал паузу – достаточно длинную, чтобы её обозначить, но достаточно короткую, чтобы Карская не успела начать фразу, – и пробормотал:

– Э-э… спасибо. – Потому что не знал, как ещё реагировать на «Мне очень приятно».

– Это тебе спасибо.

– Вы что-то хотели?

И понял, что мог бы не откашливаться – голос всё равно его предал.

– Понимаю, что тебе не видно, но я у телефона одна и он не на громкой связи.

Намёк получился более чем прозрачным.

И как отвечать? Сказать, что не может говорить ей «ты»? А почему, собственно? Сказать, что не хочет говорить ей «ты»? Ну, это солгать.

В общении с участниками расследования Вербин всегда соблюдал дистанцию. Неукоснительно. Ему не нравилось, если другие оперативники вели себя иначе, если поддавались внезапно нахлынувшим чувствам или просто «развлекались». Для Феликса же с первого дня работы в полиции это было жесточайшим табу. Которое сейчас трещало по швам. Можно было соврать себе, сказать, что нужно выяснить, почему Карская так настойчива, но Вербин не хотел врать – себе. А увидеть Марту – хотел.

И она об этом знала.

– Вы… ты говорила, что я позвоню первым, – брякнул он зачем-то.

– Считай, что я проиграла.

– Мы не сражались.

– Именно. – Марта тихонько рассмеялась. – Я подумала, что первый разговор мог получиться не настолько полезным, как ты ожидал. Возможно, ты забыл о чём-то спросить, возможно, я забыла о чём-то рассказать, к тому же мы успели поругаться…

– Нет, – вырвалось у Феликса.

– Чуть-чуть, – мягко напомнила Марта. – И ещё мне интересно, как продвигается расследование.

– Об этом я не имею права рассказывать.

– Тогда обещаю, что не стану расспрашивать.

– А о чём мы будем говорить?

Марта выдержала короткую паузу и тихо спросила:

– Тебе не всё равно?

– «Sempre» на Большой Дмитровке. – Вербин назвал первое пришедшее в голову заведение.

Она не стала спорить.

– Хорошо, пусть там. Но есть условие.

– Какое?

– Ты должен за мной заехать.

– С удовольствием.

Сигарета обожгла пальцы – он совсем о ней забыл.

– Я буду ждать, – негромко закончила Марта.

– И я.

– Спасибо.

Она отключила телефон прежде, чем он начал искать слова для ответа. Поставила в разговоре идеальную точку. А в отношениях – идеальное многоточие.

– У вас всё в порядке? – спросил Крылов.

Удивиться вопросу Феликс не успел – сообразил, что выглядит растерянным, возможно, смущённым и, возможно, радостным. Другими словами, выглядит совсем не так, как должен выглядеть собирающийся на серьёзный разговор оперативник, но что уж тут поделать…

– Всё хорошо, – ответил Вербин, раскуривая следующую сигарету. – Этот разговор не был связан со службой. Личное дело.

– Извините.

– Тебе не за что извиняться… – Феликс сделал глубокую затяжку и постарался вернуться к делу, ради которого они с Крыловым приехали в центр Москвы.

Для разговора с новым ухажёром Рыковой.

Как