мимо них ходят люди, громко разговаривают, гремят колясками и велосипедами, а лифт с лязгом захлопывает двери и взмывает вверх, скрипя, как несмазанная телега. Возможно, поэтому кот полюбил прогулки, на улице можно хоть немного побыть в тишине.

Я позвонила в дверь. В квартире послышался шорох, меня изучали в глазок, потом недовольный мужской голос спросил:

– Кто там?

– Извините, это вы гуляете с черным котом на поводке?

– Уходите! – закричал голос. – Я не отвечаю за своего кота! Мне плевать, что он сделал с вашей собакой! Если у вас претензии, обращайтесь в суд!

– Но ведь суды продажны, разве вы этого не знали? А особенно продажны адвокаты.

Повисла пауза, затем мужчина сказал:

– Я не понимаю, чего вы хотите.

– Меня зовут Людмила Лютикова, и я не имею претензий ни к вам, ни к вашему коту. Я вообще котов люблю! И, чтоб вы знали, в битве против собак я всегда на стороне котов.

– Зачем вы пришли?

– Александра Айхнер.

Мне показалось, что назвать имя будет достаточно, дверь тут же откроется, однако этого не произошло. Пришлось уточнить:

– Вы знакомы с этой женщиной? Она юрист. А потом работала в пекарне «Плюшкин дом», вы ее там однажды встретили.

Ключ повернулся в замке, дверь приоткрылась, я увидела худого мужчину с бледным лицом, на голове у него была синяя лыжная шапочка, из-за гребешка эту модель называют «петушок».

– Ни в коем случае не верьте Александре Айхнер! – быстро прошептал он. – И вообще не имейте с ней никаких дел!

Я вздохнула:

– Поздно. Меня уже помимо моей воли втянули в дела. Могу я с вами поговорить? Хотя бы знать, к чему готовиться.

– Готовьтесь к самому худшему, – предрёк мужчина и распахнул дверь пошире: – Заходите, разговор будет долгим.

Глава двадцать первая

В квартире был бардак. Из прихожей хорошо просматривалась кухня и единственная комната, всё пространство которых заполняла разномастная мебель. В большинстве своем это была рухлядь, какую обычно выкидывают на помойку или отвозят на дачу, где ее ждут забвение и вечный покой.

– Проходите на кухню, – пригласил хозяин. – Пальто можете повесить сюда. – Он указал на вешалку в углу, на которой уже висела целая куча одежды.

Сам он был худощавый, невысокого роста, поэтому легко проскользнул между мебелью. Мне же пришлось лавировать, чтобы не сбить садовые плетёные стулья и не пораниться об острые углы низкой тумбочки.

На маленькой кухне впечатление от дачи усилилось. Значительную часть площади занимал круглый пластиковый стол с отверстием посередине, предназначенным для тента от солнца. На зелёном столе восседал крупный черный кот, морда у него действительно была наглая.

– Маркиз, брысь отсюда! – согнал его хозяин. – Ты знаешь, тебе нельзя на стол!

Кот сверкнул жёлтыми глазами и с достоинством спрыгнул на пол.

– Меня зовут Людмила, – повторно представилась я. – Людмила Анатольевна, если угодно.

– А я Олег Алексеевич. Присаживайтесь. Чай будете пить, Людмила Анатольевна?

– Спасибо, не откажусь, – сказала я, усаживаясь на пластиковую табуретку.

– Печенье, шоколад?

– Нет, благодарю, я сыта. Я только что из пекарни «Плюшкин дом», выпечка у них не очень вкусная, но раз уж купила, пришлось съесть. Знаете, почему-то не могу выбрасывать еду, стоит какой-то внутренний блок. Помните, в школе нам постоянно рассказывали про голодающих детей Африки, оттуда, что ли, пошло?..

Я болтала, втираясь в доверие к хозяину квартиры, и одновременно его разглядывала. Точный возраст Олега Алексеевича определить было трудно, про таких, как он, говорят: «Маленькая собачка до старости щенок». Ему могло быть как сорок, так и пятьдесят пять лет. На абсолютно гладком лице глубокими бороздами выделялись носогубные складки, они были как маска бесконечной скорби, так что я все-таки склонялась ко второму варианту.

Хозяин поставил передо мной чашку с чаем, сахарницу и, несмотря на мой отказ, тарелку с печеньем, а сам сел на соседнюю табуретку.

– Извините, что я в шапке, – сказал Олег Алексеевич, помешивая сахар в чае. – В квартире ужасно холодно, голова мёрзнет.

Лично я холод не чувствовала. Шапка мешала разглядеть, но мне показалось, что под ней была абсолютно лысая голова.

Эмоциональный контакт был налажен, я решила, что пора приступать к главному.

– Олег Алексеевич, я узнала, что у вас умерла жена… Примите мои искренние соболезнования… Как давно это было?

Носогубные складки стали резче.

– Год и месяц назад. Надя сгорела от туберкулёза буквально за три месяца.

– И вы обвиняете в смерти Александру Айхнер, я правильно понимаю?

Мужчина кивнул.

– Да, ее циничный поступок спровоцировал болезнь, я в этом убеждён.

– А что конкретно Александра сделала?

Собеседник посмотрел на меня так удивлённо, словно я не знала очевидных вещей, например, сколько дней в неделе.

– Мы наняли ее адвокатом, а она намеренно проиграла процесс.

Значит, моя догадка оказалась верна.

– Я слышала, в тюрьме ужасные условия, – сочувственно проговорила я. – Неудивительно, что ваша жена подхватила туберкулёз. Да и с врачами там, должно быть, туго. Ее в тюрьме вообще лечили?

Мужчина так резко отодвинул чашку, что ее содержимое выплеснулось на стол.

– Что вы несёте?! Вы издеваться надо мной пришли?!

Я испугалась. Чудаковатого хозяина странного жилья лучше было не раздражать. Зачем я вообще зашла в эту квартиру, случись чего, меня тут никто не найдёт! Я бросила тоскливый взгляд на кучу мебели, преграждавшую путь к бегству.

– Извините, если невольно вас обидела, – пролепетала я. – У меня и в мыслях не было. Я вам очень сочувствую, правда! Конечно же, ваша жена невиновна, а в тюрьме она оказалась исключительно из-за Александры Айхнер.

– Да с чего вы вообще взяли, что Наденька сидела в тюрьме?! – вскричал мужчина, потрясая руками в воздухе.

– Вы же сами сказали, что наняли адвоката, она проиграла процесс, а ваша жена заразилась туберкулёзом и умерла. Вот я и предположила, что это случилось в местах не столь отдалённых. Все знают, что там рассадник туберкулёза.

Олег Алексеевич встал с табуретки, я напряглась. Мужчина взял с мойки тряпку и объяснил, нервно вытирая лужу на столе:

– Мы наняли адвоката в гражданском процессе. Мы судились с родственниками из-за дачи. Они у нас дачу оттяпали! При этом не имея на нее никаких прав! И Александра Айхнер им помогла. Она должна была защищать наши интересы, а вместо этого продалась нашим врагам!

– Теперь понятно, – протянула я. – Так вы считаете, что именно потеря дачи спровоцировала болезнь вашей жены? Это было для нее такое ценное имущество?

Он определенно ку-ку.

Мужчина бросил на меня уничижающий взгляд.

– Это было не просто какое-то имущество, это была малая родина! Знакомо вам такое понятие? Наденька там