и не запрещаю. Вообще говоря, на мой взгляд, умеренная религиозность не так уж плоха. Вера дает человеку нужные ценности и все такое. Проблема возникает, когда веру доводят до крайности, когда человеку приходится выбирать между знанием и мифом. Знаешь ли, Пита до сих пор воспринимает всю Библию буквально как слово Господне. Она не верит в теорию эволюции. Не верит в Большой взрыв. В первый раз, когда она вскользь упомянула, что мир был сотворен за семь дней, я решил, это шутка. Ничуть не бывало! Я никак не мог взять в толк, как можно верить в эту чушь, а Пита не понимала, как я могу в нее не верить. Мы даже спорили, но до Питы просто невозможно достучаться. Даже когда выкладываешь все доводы, она в упор их не видит. Я имею в виду, если люди и вся прочая живность с начала времен существуют на планете в своем первозданном виде, как объяснить все разнообразие собак, лошадей и прочих животных, эти плоды нашей селекции? — развел руками Зед. — Цепочки нейронов со временем только прочнее.

— То есть?

— Чем сильнее веришь во что-нибудь, тем прочнее это «что-то» входит в твою жизнь, в твою реальность. Наверное, Пита именно поэтому так увлечена призраками. Отчасти из-за ее веры в существование души, рая и ада. Но скорее, мне кажется, из-за того, что в далеком детстве она видела призрак своей сестры — или думает, что видела. Пита так долго в них верила, в привидения, что уже не может от этой веры избавиться. Когда издох ее йоркширский терьер, она схоронила пса на кладбище для домашних питомцев в Вегасе и набила его гробик всевозможными штуками, которые могут ему пригодиться в загробной жизни. Я стоял рядом и думал, что перенесся на две тысячи лет назад, в Древний Египет. А когда умер ее отец, она зажигала свечу на окне нашей спальни — каждую ночь, месяца два кряду.

— В этом нет ничего странного, — сказала Елизавета, — так многие поступают. В знак уважения к мертвым.

— Да, но в какие-то ночи Пита сидела у окна не смыкая глаз. Уверяет, что молилась, но мне сдается — ждала призрака, в точности как в тот раз, когда ее якобы посетила сестра. В любом случае хочу предупредить: не дай Пите втянуть себя в споры о сверхъестественном. Ее не переспоришь. Это никому не под силу.

— Значит, поэтому Хесус так быстро согласился…

Зед потер рукою лоб:

— Согласился на что?

— Мы устраиваем спиритический сеанс, Зед.

2

Они вернулись в лачугу с алтарем, где нашли остальных в довольно мрачном настроении. Хесус, Пеппер и Пита сидели на полу. Лицо Хесуса хранило бесстрастие, в то время как Пита казалась одновременно и разъяренной, и испуганной. Пеппер, кажется, успел задремать. Нитро стоял сам по себе, в дальнем углу, повернувшись ко всем спиной.

Пита повернулась к Елизавете:

— Ты ему рассказала?

Она кивнула.

— Ну и? — почти с вызовом обратилась Пита к Зеду.

— У нас вся ночь впереди, и нечем заняться, — пожал плечами тот. — Хочешь устроить сеанс, давай устроим. Вопрос лишь в том, умеешь ли ты это делать?

— Пеппер умеет. Он уже устраивал такой в своей программе. Будет нашим медиумом.

Елизавета видела тот эпизод «Самых страшных мест в Мексике», о котором говорила Пита. Там речь шла о привидениях в доме викария в Тодо-Сантос, небольшом прибрежном городке у подножия гор Сьерра-де-ла-Лагуна. Если верить местным жителям, которых опрашивал Пеппер, сверхъестественные явления начали преследовать жившего там священника еще с двадцатых годов: тот вел специальный дневник, куда записывал все происходящее. Незримая сила то и дело срывала постиранное белье с веревок, а однажды выбросила самого священника из его любимого кресла. На протяжении десятков лет несколько живших в доме священнослужителей заявляли, будто видели и само привидение — старуху, облаченную в старинное серое платье. В восьмидесятых дом викария переделали в таверну с небольшой гостиницей. Пепперу удалось отыскать кого-то из бывших постояльцев, и та рассказала, что в 1987 году останавливалась в таверне: среди ночи ее разбудили пристальные взгляды даже не одной, а сразу трех пожилых женщин. Она включила свет и еще какое-то время видела их размытые черты, прежде чем все трое исчезли как не бывало.

Пеппер с его съемочной группой устроили в таверне спиритический сеанс. Результатом были странные шумы по углам, сами собой появляющиеся на бумаге буквы и левитация стола. Телеканал получил почти сотню жалоб, в основном от религиозных групп, которые обиделись на явно языческую подоплеку этого действа.

— Пеппер? — позвала Пита. — Эй… ты что, уснул? Мы хотим понять, что и как делать.

Пеппер открыл глаза. «Да, видок у него не ахти», — подумалось Елизавете. Кожа так и осталась тусклой, былая бодрость куда-то выветрилась. По правде говоря, выглядел он совсем апатично. Она не могла понять, откуда эта бледность: то ли обнаружение тела Мигеля так потрясло Пеппера, то ли он собрался слечь от какой-то болезни.

Прочистив горло, Пеппер заговорил:

— Сперва нужно решить, кто будет участвовать в сеансе. Общее количество должно быть кратным трем.

Пита пересчитала всех присутствующих.

— Отлично, нас как раз шестеро!

— Ну нет, — покачал головой Пеппер. — Розу сразу вычеркивай. Дети в сеансах не участвуют.

— Тогда я посижу с нею в сторонке, — решил Зед.

Пита сморщила лоб.

— Тогда нас уже четверо.

— Меня тоже не считай, — махнул рукой Нитро.

— Значит, только мы трое? Я, Пеппер и Хесус? — зажмурилась Пита. — Нет уж, чем больше участников, тем лучше. Так мы соберем больше психической энергии. Пеппер, ты уверен, что мы не можем взять Розу?

— Пожалуйста! — пискнула девочка.

— Да? Ну… Так и быть, — сказал Пеппер, которому, кажется, было все равно. Он явно пребывал не в лучшей форме и ничуть не напоминал пышущего задором телеведущего.

— Значит так… — продолжал он рассуждать вслух. — Духам нужны свет и тепло. Лучше использовать свечи, но, поскольку их нет, придется что-то придумать…

Медленно двигаясь — как дряхлый старец с больными суставами, — он открыл свою сумку и извлек оттуда светодиодную лампу, которую можно было держать в руке как фонарик или прикрепить на видеокамеру. Включив, он аккуратно поставил ее в центре пола, и белый столб света устремился к потолку, рассеивая угнездившиеся там тени.

Пита казалась разочарованной.

— Это не совсем похоже на настоящий сеанс.

— Сойдет и так. Потом нам нужна пища…

— Пища? — шевельнулся Хесус.

— У вас нет при себе благовоний, случайно?

— Нет…

— Значит, нам понадобится что-то съестное, с сильным ароматом.

— Я не брал с собою продуктов.

— У меня есть водка, — вмешался Зед.