как и обычно, лишь кивнул. Это была его привычная манера поведения. Он молчал даже тогда, когда мать его рожала, чем ввел в ступор акушерку, принимавшую роды, не говорил ни единого слова на допросах в полиции. Его били, но Кремень обычно даже стона не издавал.

Два бойца спецназа оказались у бандитов на прицеле. Они явно искали какие-то следы. Наконец один из них встал на четвереньки, поднял что-то с земли и стал рассматривать.

Рамазан понял, что это стреляная гильза от СВД. Та самая, подобрать которую Магомедгаджи не додумался.

Солдат подозвал напарника. Они что-то обсуждали, разговаривали между собой шепотом, который посредством микрофона и наушников превращался в членораздельную речь, понятную всем их товарищам.

Рамазан вдруг подумал, что хорошо было бы иметь пару или хотя бы один такой шлем. Он даже готов был стрелять, чтобы впоследствии слышать все переговоры, но вовремя сообразил, что спецназу ничего не стоит переключить связь на другой, запасной канал. Сам он делать этого не умеет, и все его усилия могут выйти боком.

Семерым необученным и непроверенным в деле бойцам принимать бой против отделения натасканных волкодавов попросту опасно. Это может привести к гибели всего отряда, не успевшего еще толком заявить о себе и имеющего на своем счету только обширные планы. Все они могут завершиться, так, по сути дела, и не начавшись.

Рамазан расслабился, опустил автомат, посмотрел на Кремня. Тот наблюдал за ним и тоже опустил свою винтовку. Они, не сговариваясь, решили стрелять только после того, как спецназовцы будут чем-то угрожать безопасности всего отряда, например, решат пойти за поворот, за которым их, собственно, и ждали два бандита.

Но, к своему счастью, а может быть, и к немалой удаче всей банды Мамонта, спецназовцы вернулись к своим. Они были вполне удовлетворены своей единственной находкой.

«Стреляная гильза от СВД никакой пользы принести спецназовцам не может», – подумал Рамазан, отпуская свои потенциальные жертвы.

Не учел он только одно обстоятельство. Гильзу вставляли в магазин снайперской винтовки Драгунова пальцы человека по кличке Кремень, очень даже известного в уголовных кругах. На ней обязательно остались отпечатки. Теперь следствию можно будет точно определить еще одного члена банды Мамонта.

Отпечатки пальцев Вали Букаровича Насухова давно уже содержатся в картотеке МВД вместе с фотографиями в профиль и анфас. Теперь его можно будет даже в розыск объявить как отъявленного бандита, расклеить фотографии на стендах рядом с каждым отделением полиции. Им найдется видное место в любом опорном пункте правопорядка, где обычно сидит участковый, чтобы сотрудники полиции знали Кремня в лицо и при удобном случае могли бы организовать задержание.

Да и сам опорный пункт часто навещается простыми людьми, которые могли бы обратить внимание на Вали Букаровича, скажем, в очереди в магазине. Эти сознательные, законопослушные граждане сами проявили бы инициативу, что было не очень желательно, или настропалили бы охрану, большей частью составленную из бывших армейских офицеров или ментов в отставке.

Правда, в таком способе розыска существовал и существенный минус. Месяца еще не прошло, как группа охранников задержала в магазине человека, который оказал им существенное сопротивление. Одному охраннику он сломал руку, другому – челюсть. Стали разбираться. Да, сходство с фотографией удивительное. Только форма ушей слегка отличалась. Задержанный оказался подполковником воздушно-десантных войск, то есть человеком, хорошо подготовленным к рукопашному бою.

Ни Рамазан, ни тем более Кремень-Насухов не знали этой истории, поэтому никакого дискомфорта не ощущали. Более того, Рамазан откровенно радовался своей предусмотрительности, которая позволила ему не открывать огонь по этим двум спецназовцам. Он даже самому Мамонту сообщил, каким оказался молодцом, но тот к этому отнесся невнятно. Вроде бы и похвалил своего заместителя, но сделал это так неуверенно, словно подумывал о том, чтобы собственный приказ отменить и атаковать отделение спецназа.

Но это Рамазану, слава Аллаху, только показалось.

Глава 10

Капитан Одуванчиков взял такой невероятный темп передвижения, что нагнал два взвода, шедших впереди, хотя они вышли в преследование банды намного раньше. Это произошло уже неподалеку от старых башен, одна из которых, обрушенная, еще дымилась, хотя по сути дела гореть там было нечему, поскольку камни делать этого почему-то не любят. А построены башни были именно из них. Разве что внутри были какие-то деревянные лестницы и межэтажные перекрытия.

Два передовых взвода, которые вышли к обрушенной башне, были встречены автоматными очередями, но они шли явно не из дымящихся развалин. Командир роты понял это и вовремя вспомнил слова подполковника Глуховского. Тот говорил ему, что несколько бандитов остались ранеными снаружи. Они были попросту брошены своими товарищами.

Василий Николаевич поднял бинокль и переполз на небольшую высотку, откуда мог видеть все поле неравного боя. Он убедился в том, что перед башней лежали трое бандитов. Один из них был убит или ранен настолько тяжело, что отстреливаться не мог и вообще постоянно находился без сознания, но двое других посылали навстречу цепи спецназа очередь за очередью.

В принципе, рассмотреть все это было можно и без бинокля, вживую, однако капитан, привыкший к этому прибору, продолжал его использовать. Это позволило ему рассмотреть даже лица бандитов. Они были немолодые, сильно бородатые, но волосы на головах торчали в разные стороны, хотя и не были сильно длинными. Словно бы бандиты только сравнительно недавно начали обрастать, а до этого то ли брили головы, как оно и положено истинным мусульманам, то ли просто коротко стриглись.

«Или же они заставляли кого-то это делать. Так часто бывает на зоне», – подумал командир разведывательной роты.

Ничего странного в этой вот своей мысли капитан Одуванчиков не находил. Он хорошо знал, что значительная часть банд в республике состоит из уголовников, бывших и настоящих, которым положение развязывает руки, позволяет грабить одновременно с настоящими моджахедами.

Еще его сбивал с толку возраст бандитов. Те трое, которые осталась лежать снаружи развалин, имели седину в бородах и волосах, не были теми юнцами, о которых говорил подполковник Омаханов.

Бандиты тем временем продолжали свой обстрел, но пока без всякого результата. Их пальба только время от времени заставляла цепь солдат залечь перед очередной перебежкой.

«Так ведь они и попасть в кого-то случайно могут», – встав на колени, чтобы лучше видеть поле боя, рассудил командир роты.

Он вовремя заметил, как один из бандитских стволов повернулся в его сторону, и быстро спрятался за камнем. Пули немедленно выбили из него целый сноп искр.

– Скорогорохов! – требовательно, хотя и не громко позвал по связи капитан Одуванчиков.

– Я! Командир, слушаю тебя внимательно.

– Что тянешь? Тебе