– Почему? – удивился я. – Почему я могу убить другого и не могу себя?

– Нейросеть использует ваш инстинкт самосохранения. Никто из вас не достиг той степени отчаяния, чтобы действительно, по-настоящему захотеть умереть. А пока этого нет, для нее остаются лазейки.

– Но ведь тогда нейросеть может, в теории, защитить и от убийства одного игрока другим, верно?

– Может, – согласился Создатель. – И именно поэтому я обратился к вам. Из всех восьмерых у вас двоих самые высокие уровни и умение взаимодействовать с системой. Поэтому ваше желание убить должно быть сильнее защиты остальных игроков.

– Я, вообще-то, не особо хочу убивать, – вставила Кэт.

– Ты хочешь вернуть других к жизни? – спросил Создатель, глядя ей в глаза. Кэт долго молчала. Затем кивнула.

– Тогда тебе придется несколько пересмотреть на время свои приоритеты, – заметил он. – Прости. Другого пути нет.

– Если другого пути нет, то как ты собираешься вернуться домой? И как смог проникнуть сюда, если система вышла из-под вашего контроля?

– А я и не приходил в этот мир, – усмехнулся Создатель. – Я использую протокол наблюдения, управляя с компьютера специально созданным для этого персонажем. Поэтому у меня несколько ограниченный набор движений, – он снова потянул руки к огню, ловя пламя пальцами.

Я молчал и думал о его словах. О том, что в конце все равно останется кто-то один.

«Почти как в «Горце», – усмехнулся я про себя. Только последний проигрывает, а не побеждает.

– Значит, нам нужно убить шестерых, – тем временем сказала Кэт. – Но как мы их найдем?

– Я подгружу вашим помощникам карту с местоположением и реальными именами остальных игроков. Думаю, вы легко найдете способ отличить их от неигровых персонажей, верно?

Я усмехнулся, вспомнив, как узнал Кэт. Этот способ, наверное, мог сработать только с ней.

– А потом? – снова спросила Кэт. – Когда мы убьем их? Ведь мы оба таким образом вернуться не сможем.

– Нет, – кивнул Создатель. – Но я за это время попытаюсь придумать что-то еще. Как только те шестеро выйдут из игры, я снова приду к вам сюда. Думаю, к тому времени выход точно найдется. Путь вам предстоит неблизкий.

– Вы не пробовали делать порталы между локациями? – поморщился я.

– О, мы обсуждали это, – улыбнулся Создатель и поднялся на ноги. – Но решили, что это будет недостаточно аутентично. В этом мире и так хватает условностей.

Кэт хмыкнула. Я тоже встал.

– Я правильно понимаю, что большую часть этого мира придумали мы, верно?

– Не большую. Но значительную.

– И поэтому здесь иногда появляются вещи из нашего мира? Мы их тоже придумываем?

– Все верно. Вы пытаетесь сделать реальность вокруг себя более понятной для вас. Но одновременно ваш мозг привык реагировать на мир вокруг, а не создавать его. За счет этого и получается ощущение реалистичности происходящего. Это как сон – мозг собирает знакомые образы и конструирует из них неизвестную, новую историю.

– Но ведь, в теории, мы можем научиться управлять этим? – спросила Кэт. – Осознанно перестраивать этот мир вокруг нас?

– Вы можете попробовать, – согласился Создатель. – Но я не могу гарантировать, что у вас это получится. И что это безопасно.

– Мне кажется, понятие опасности для нас здесь несколько исказилось, – усмехнулся я. – Или, попросту сказать, исчезло.

Создатель покачал головой.

– Ты ошибаешься. Вы не можете здесь умереть – но можете умереть в настоящем мире.

– Как?

Создатель отошел на шаг от костра, поднял руки, и между ними снова возник шар. Его глаза разгорались все ярче, их свет стал слепить.

– Если решите остаться здесь навсегда, – сказал он, а затем поляну залило на миг нестерпимо яркое сияние, и он исчез.

⁂

Мы сидели с Кэт у догорающего костра. Начинало светать, небо над головой стало сначала бледно-серым, а потом постепенно набрало цвет, наливаясь насыщенной лазурью.

– Знаешь, что хорошо? – спросила вдруг Кэт, запрокинув голову. – Нам ни разу не пришло в голову, что должен пойти дождь.

Я усмехнулся, но ничего не сказал. Мы сидели так с самого ухода Создателя, и все это время молчали. Где-то в лесу неподалеку ждали Гугл с Сири, но мы все еще не позвали их. За моей спиной, в торбе гнома, вместительность которой больше не удивляла меня, лежал Шлем, которому я так и не придумал имя.

«Наверняка, у него какие-нибудь невероятно крутые статы», – подумал я и пожалел, что не узнал у Создателя ничего про свои собственные показатели. Это ведь игра, верно? У меня должны быть какие-нибудь навыки, умения?

«И невыполненный квест «дипломатические отношения с Айолой», – усмехнулся я грустно.

– Что тебя так развеселило? – спросила Кэт, но я лишь покачал головой и громко позвал:

– Окей, Гугл!

Гном тут же появился из кустов.

– Да, сэр Бэзил.

– Есть тут в округе хорошая оружейная мастерская?

– Есть.

– Зачем тебе мастерская? – спросила Кэт.

– Не мне, – поправил я, – а тебе. Будем делать из тебя паладина.

Глава 14

Быть или не быть?

Простой вопрос, если только вы не загоняетесь метафизическими проблемами бытия, как Гамлет. Ответ предполагает наличие или отсутствие воли к жизни, решение пролегает в области действий и поступков.

Есть я или меня нет?

Этот вопрос я задавал себе постоянно после беседы с Создателем. И ответ на него явно лежал за пределами онтологических изысканий философов – никому из них, кажется, не приходилось быть так надолго разлученным с собственным телом и реальностью.

Я смотрел на свои руки – большие, сильные руки, которые умели то, чего я никогда не делал в настоящем мире. Были ли эти руки – моими? То, что я умел здесь – умел ли я это? Были ли эти умения и навыки частью моей личности или перками игрового персонажа? И если я вдруг смогу вернуться в реальность, будет ли опыт, полученный здесь, действительно моим или всего лишь заработанными очками в игре, позволяющими перейти на новый уровень?

Никогда раньше, пожалуй, я не задумывался над тем, кто я такой. Что составляет это самое «Я», отличает ото всех остальных, делает уникальным. И тем более я никогда не размышлял о том, какую часть моей личности составляет то, что меня окружает.

Музыка, которую я слушаю. Фильмы, которые смотрю. Книги, которые читаю. Улицы, по которым хожу, дом, в котором живу. Так много «которого», обыденного и привычного, пунктиром обрисовывающего меня, мой характер и образ жизни.

Если лишить меня всего этого – что останется тогда?

Я смотрел на Кэт – возможно, впервые действительно пытаясь разглядеть за эффектной внешностью человека. Была ли она здесь такой же, как в настоящей жизни? Наверное, да. В конце концов, я ведь действительно узнал ее.

А может