Я оставляю за собой право решающего голоса на заседаниях моего штаба, но сама командовать отныне не буду.

— Госпожа Третья! — не выдержав, вскочил Томинара: — Не делайте этого! Без вас ни ваши солдаты, ни ваши генералы не смогут ни воевать, ни одерживать победы! Всё это время мы делали успехи только потому, что Вы вдохновляли нас на подвиги своим личным примером! А… а без вас… госпожа… у нас не останется смысла сражаться до последнего!

Метеа пронзила его холодным взглядом:

— Сядьте, генерал. Есть вещи на свете и поважнее военных побед. К тому же, я никуда не ухожу, я просто меняю оружие — вместо миллионов солдат меня с противниками будет разделять лезвие меча.

— Это все ваши требования? — прервал вопросом на амальском её тираду главный судья.

— Да, конечно… Последнее требование — конечно же, вы прекращаете все судебные процессы как против меня, так и против моих друзей — товарища драгонария и господина Агиры.

Судья откинулся на стуле, изучая девушку взглядом:

— А против товарища драгонария дело ещё не заведено… Ну ладно, это мелочи, а вы — садитесь. Вы позволите нам обсудить этот вопрос прямо здесь⁈

Судьи сдвинули стулья и склонились к друг другу, чтобы их было хуже слышно остальным. Высокая девушка-призрак подошла сзади и заглядывала сверху, то и дело, о чём-то справляясь у своего переносного вычислителя. Принцесса глубоко вдыхала и выдыхала, всё ещё не веря в то, на что же она сейчас решилась. В миг, когда она прикрыла глаза, теплая и сильная ладонь успокаивающе легла на её плечо. Она оглянулась — Сакагучи ободряюще кивнул: «Всё правильно, сестрёнка. Ты делаешь всё как надо» — на миг ставшее до жути похожим на лицо брата лицо его спасителя как бы само сказало ей…

— Итак, мы обсудили ваше предложение, — резко качнув стул, так, что он бы точно упал, не подхвати его секретарь, встал старший судья: — Подсудимая Явара, абориген планеты Гайцон, Ваше Высочество… Суд чести Амаля, Совет Действительных Стратигов Республики, Иностранная Комиссия Сената и сам Сенат Республики в моём лице, объявляют вам о согласии с почти каждым пунктом выдвинутых вами условий.

— Почти⁈ — напряглась дочь демонов.

— Республика не может согласиться на амнистию гражданина Агиры по соображениям государственной безопасности. Согласитесь, и обстоятельства его появления, и рассказанная им биография, даже поведение его во время вашего с ним сотрудничества и в зале суда выглядят подозрительными…

— Либо — все, либо — разговор окончен! Вернёмся в зал суда.

— Тихо-тихо. Вы ещё не дослушали наше предложение. Итак, за то, что вы откажетесь защищать своего друга, Сенат и Партийный Комитет Флота предлагают вам пост личного заместителя Архидрагонария Тардеша — аюты секулярии — по диверсионно-разведывательной части. Вы же вроде говорили, что хотите стать командиром спецотряда⁈ Вотмы и предлагаем вам тот же пост, но в варианте, более соответствующем вашему военному таланту…

— Агира. Без него взятки бессмысленны.

— … а так же — Гражданство Амаля, по завершении военной кампании. Подумайте, не упорствуйте! Ну⁈.. Ну что же, суду не обязательно возвращаться назад, чтобы продолжить работу. Секретарь! Заведите дело на Второго Архидрагонария Республики Тардеша за номером две тыщи сто восемнадцать-«олень», по обвинению: «преступная халатность высокого должностного лица»…

К Тардешу под аккомпанемент обвинений подступили два легионера из конвоя. Он всё растеряно оглядывался, ещё не понимая, что делать. Злата сидела напряженной, как боевая пружина. А Метеа всё смотрела-смотрела-смотрела на него испуганными немигающими глазами, в которых назло ей скапливались слёзы.

Моргнула.

И слёзы потекли по щекам.

— Ладно. Я согласна на то, что вы предлагаете. Только разрешите господину Агире остаться здесь, не отправляйте его в вашу тюрьму!

— Согласен. Весьма разумно, кстати. Суд, наверное, найдёт возможность утвердить ему меру пресечения на корабельный арест. Пассажирские каюты на наших кораблях не немногим роскошнее тюремных камер. Ну и, разумеется, до окончания боевых действий, процесс над ним будет приостановлен.

— Согласна.

— А теперь, Ваше Высочество, вот исправленный в соответствии с нашей сделкой текст договора между Республикой и вашим государством. Извольте подписать.

— Отец узнает? — спросила она, доставая печать.

— Заверяю честью Сына Амаля, все изменения касаются только вас лично. Сенат позаботится о том, чтобы вы избежали неприятностей с родителями… Ну, прошу вас, ещё — здесь и здесь!

…Возвращались в зал молча. Тардеш и судьи — впереди, Злата с Лакшмидеви замыкали, генералы, пытавшиеся поговорить с принцессой, сочли, что вежливее бы было отстать. Один господин Сакагучи вышагивал рядом. Молча.

Наконец, она сама решилась заговорить:

— Ты не одобряешь того, что я сделала?

— Я всего лишь хатамото. Одобрение и неодобрение находятся за пределами круга моих служебных обязанностей. К тому же, то, что вы сделали, заслуживает не косых взглядов, а высшей похвалы, Ваше Высочество.

— Не знаю, — вздохнула девушка: — Я до ужаса боюсь, что совершила ошибку.

— Послушайте, госпожа (к сожалению, узкий коридор не позволял остановиться), вы — уже давно выросли, вы — дочь достойнейшего из родов нашей родины, так что не отказывайте себе в праве на подвиг!

— Тогда почему ты так на меня смотришь⁉ — резко остановилась принцесса, так, что Гюльдан с размаху влетела в её крылья («Извини» — сказали они обе).

— Просто мне вас жалко, Ваше Высочество. Любой бы мужчина нашей расы был бы счастлив, предложить вам руку и сердце… а вы — влюбились в господина драгонария. С которым и одним воздухом дышать не можете.

— С чего ты это взял⁉

— Я с вами достаточно долго, Ваше Высочество, и я не слепой. Другое дело — что эти чужеземцы знали, чем вас шантажировать. А это плохо.

— Уж не ревнуете ли вы, господин старший хатамото⁈

— Ваше Высочество, по высочайшему повелению, я вообще-то не ваш телохранитель, а телохранитель вашего сына. Поэтому мне не безразличны ваши матримониальные планы.

— А что, у меня уже есть сын⁈

— Ну, когда появится…

— О, ками-сама, вот опять настроение испортили…

— Зато вы теперь злитесь, а не переживаете, Ваше Высочество…

Приговор

…Зал встретил их вставанием. Тардеш почему-то прошел вновь на место отвечающего, Мацуко с беспокойством оглянулась на него. Все прочие рассаживались так, как сидели.

Так же, как перед уходом, поднялся младший судья и, как ни в чём ни бывало, спросил у Тардеша:

— Товарищ драгонарий, у вас есть,