Медленно он нес его к погребальному костру. Искры, которые в ту ночь поднимались к звездному небу, напоминали Атикусу фей.

Так один брат, не желая того, предал другого. И это стало началом конца.

Вина же Атикуса была в том, что он позволил Примусу спасти свою жизнь. И в том, что его честь не позволила отказаться от взятого на себя бремени долга за спасение.

* * *

Атикус и Хаджар сидели за столом. Оба они смотрели куда-то вглубь самих себя.

Атикус отпил вина из кувшина и продолжил свой рассказ.

Глава 239

Атикус сидел на военном совете. Все высшие чины, в том числе и король, сгрудились вокруг карты и обсуждали укрепление южной границы. В последнее время соседи, узнав о том, как сильно кочевники потрепали Лидус, норовили воспользоваться ситуацией.

Хавер настаивал на строительстве нового рубежа оборонных укреплений, в то время как генералы голосовали за новую военную операцию. В их словах Атикус слышал долю резона.

Строительство фортов и крепостей лишь подтвердит подозрения соседей в том, что Лидус ослаб. Подобный шаг приведет к обратному результату. Даже если кинуть все силы и резервы на постройку и закончить их к моменту, когда сойдут снега — это не остановит интервенцию с юга. А стоит ослабнуть южным границам, как хотя бы тот же Балиум тут же задумается о начале уже своей интервенции.

Лидус просто растащат по кускам.

Но Хавер не хотел этого видеть. После событий прошлого месяца некогда бравый король словно забрался в скорлупу. Он видел только опасность, безумно пекся за жизнь своей жены и дитя, которого та носила под сердцем.

Атикус не помнил, когда еще в течение месяца король безвылазно сидел бы в своем дворце. И еще он не помнил, когда бы Хавер с таким радушием принимал иностранных послов. За этот месяц он заключил мирных, торговых и экономических договоров больше, чем за весь свой период правления.

Это нравилось простому народу. У тех появилась передышка в бесконечных войнах. Но Атикус знал, что это временно. В мире практикующих, среди бесконечной борьбы за ресурсы, можно либо становиться сильнее, либо умирать.

И Лидус сильнее от этих договоров не становился. Может, спокойнее, но не сильнее.

Но если Хавер был занят мыслями об Элизабет, Атикус — своими. В течение последнего месяца он всеми силами пытался рассказать своим друзьям и соратникам о произошедшем на берегу.

Увы, стоило ему только открыть рот, как что-то щелкало в его голове. Мир погружался в туман, а спустя пять минут Атикус осознавал себя говорившим о чем угодно, но только не о фее и демонах. Такое впечатление, будто какое-то проклятье не позволяло ему обмолвиться о произошедшем.

И это все на фоне стремительно решающихся отношений между Примусом и Хавером. И если раньше ссоры братьев затрагивали только их, то сейчас… Королевский аппарат раздробился на несколько частей. Негласно, конечно, но все же.

Теперь существовал блок тех, кто поддерживал Хавера и его новую, мирную политику. Блок готовых всеми силами содействовать Примусу. И тех, кто сохранял нейтралитет.

Атикусу было сложно идентифицировать себя среди новой раздробленности. Наверное, среди всех он единственный знал истинную причину такого раскола. Но это не отменяло того факта, что Хавер начал совершать ошибки.

Ошибки, на которые у Атикуса не хватало внимания. Слишком сильно подкосило его ощущение собственной беспомощности перед лицом неведомых сил. Слишком сильно его пугали ожившие страшилки из детства. И до ужаса доводило осознание того, что эту тайну ему придется хранить до скончания своего века.

— Но ты ведь сейчас рассказываешь мне все это.

— Не перебивайте, мой принц, я еще не закончил свой рассказ.

Атикус все еще блуждал по лабиринтам своего сознания, когда обсуждение зашло в тупик.

— Ты хочешь зарыться носом в песок, брат! — Примус хлопнул ладонями по столу и поднялся с места.

Ему вторил хор поддерживающих голосов.

— А что ты предлагаешь взамен? — Голос Хавера был спокойным, но глаза метали молнии. — Опять отправиться на войну? Какая по счету эта будет компания за последние три года? Семнадцатая?

— Да хоть двадцатая! Ты не хуже меня знаешь, что в этом мире выживает лишь сильнейший!

— Ты хочешь начать бесполезный спор о том, сможет ли созданный лучшим кузнецом лучший меч расколоть его лучший щит? Мы можем стать сильнее не только благодаря мечу!

Атикус краем уха услышал слова о старой как мир притче. О том, что когда-то бог обратился к лучшему земному кузнецу. Он попросил того выковать ему два предмета. Меч, способный расколоть любой щит. И щит, способный отразить удар любого меча.

Генерал уже плохо помнил, чем закончилась эта история. Но, кажется, кузнец был молодым гениальным парнишкой. Он любил девушку. Эту же девушку любил и бог. Из-за этого он и дал невыполнимое задание. А когда кузнец не справился, бог обратил девушку в камень, а кузнеца изгнал в далекие земли.

С тех пор о юноше, о боге и о девушке ничего не было известно.

Но дилемма в умах людей осталась нерешенной.

— Мы живем не в сказках, Хавер! — Голос Примуса звучал раскаленным металлом. — Не существует неприступных крепостей! И не может наш народ вечно прятаться за стенами и дрожать от каждого шага врага у наших границ! Лучшая защита — нападение. Не забывай, чему нас учил отец!

— Отец мог и ошибаться, — отмахнулся Хавер. — Чем побеждать в драке, нанося удар первым, лучше и вовсе избегать этой драки.

— Это слова труса!

Теперь и Хавер не выдержал. Он поднялся, и атмосфера вокруг него потяжелела. Настолько, что самым слабым из присутствующих стало сложно дышать.

— Не забывайся, брат мой! Ты говоришь с королем!

— Это ты забываешься, брат! — Примус ударил кулаком по стене, отчего по древней кладке зазмеились глубокие трещины. — Ты обрекаешь нас на смерть! Весь свой народ! Всю страну, ради которой гибли наши предки! Враги растащат нас по кусочкам, стоит только показать слабость!

— Совет закончен! — выкрикнул король. — Мой приказ — строительство новых крепостей и фортов! Мы не будем понапрасну воевать!

— Ты всех нас погубишь, — покачал головой Примус. — Хотя тебе ведь не привыкать, да? Подписывать другим смертный приговор?

— Замолчи, Примус, — Хавер едва ли не шептал, — пока не сказал