Мириам обедала вместе с другими женщинами и детьми в отдельной комнате, где им были хорошо слышны голоса мужчин. Они склонили головы, когда Шимон благословил еду. Они слышали, как мужчины произнесли благословение вину, после чего слуги принесли остатки им. Они угощались хвостами овец, огурцами и оливками в медовом и сливочном соусе; чечевицей, сваренной вместе с луком-пореем и кинзой, хлебными лепешками с тмином и корицей. На десерт слуги принесли блюда с инжиром, финиками, гранатами, миндалем и кешью. Вино было приправлено специями. Дети быстро поели и выскочили из-за стола, чтобы поиграть. Женщины беседовали о своих семьях тихими голосами, чтобы не помешать разговорам, которые вели мужчины. Они стали спрашивать Мириам о ее семье, предполагая, что она — жена Иешуа.

— Где ваши дети? — спрашивали они. — Они не путешествуют вместе с вами?

Мириам едва слышала эти вопросы, она вслушивалась в то, что произносил голос Иешуа в соседней комнате.

— Мои дети? — переспросила она. — У меня нет детей.

Она знала, что правильнее будет прояснить положение и объявить, что она не замужем за Иешуа или кем-то другим, но она не могла заставить себя сделать это.

Женщина, задавшая этот вопрос, извинилась, затем отвернулась и больше к ней не обращалась, другие тоже не стали задавать ей вопросов. Это вполне устраивало Мириам, она с некоторым волнением продолжала прислушиваться к происходящему в соседней комнате.

Внезапно разговор мужчин прекратился. Женщины немедленно замолчали. Последовало томительное молчание. Наконец Шимон заговорил:

— Подлинный пророк должен угадать, кто мог задеть его подобным образом, — его голос был преисполнен презрения, — и не должен позволять этого.

Иешуа заговорил:

— Шимон.

— Да, равви, — с сарказмом произнес Шимон. Остальные мужчины рассмеялись.

— У меня есть вопрос для тебя.

— Задай его, — предложил Шимон.

— Был один кредитор, у которого было два должника. Один взял в долг пять сотен динариев, а другой — пятьдесят. Ни тот ни другой не могли вернуть их. Поэтому кредитор простил им их долги.

— Глупый кредитор, — сказал Шимон, и снова раздался смех.

— Вот мой вопрос. Какой из должников любит этого кредитора больше? — спросил Иешуа.

— Тот, который взял в долг больше, конечно. Ему не пришлось отдавать большую сумму денег.

— Взгляни на эту женщину, — сказал Иешуа. Женщины в соседней комнате обменялись удивленными взглядами. О ком это он говорит? Все женщины были здесь. Мириам встала и, обогнув стол, направилась к двери. Отсюда она могла видеть мужчин.

Они пиршествовали на манер римлян: возлежа перед низким столом на некотором возвышении. Молодая женщина, голова которой была непокрыта — волосы, украшенные серебряными нитями, ниспадали на обнаженные плечи, — босая стояла на коленях перед Иешуа. Она держала его ногу руками и целовала ее вновь и вновь, так, как будто бы отпивала что-то глотками из бокала. Кровь прилила к лицу и шее Мириам.

— Вышвырните ее отсюда. Она смущает наших гостей и оскверняет нашу трапезу, — сказал Шимон.

Слуга направился к женщине, но Иешуа сел и усадил ее возле себя. Слуга остановился возле него в замешательстве.

— Когда я прибыл сюда сегодня вечером, Шимон, ты не омыл мои ноги, не поцеловал меня в щеку и не смазал мое тело маслом, как принято делать по отношению к каждому гостю. Эта женщина, которая не знает меня и у которой нет по отношению ко мне, как к гостю, никаких обязанностей, вымыла мои ноги своими слезами и осушила их своими волосами. Она нанесла на них мазь и целовала их так, как будто бы это были лица ее любимых детей.

Женщина расплакалась и спрятала лицо на груди у Иешуа.

— Она — блудница, Иешуа, — сказал один из мужчин. — Это ее работа, она знает, как доставить мужчине удовольствие.

— Мне все равно, кто она, — продолжал Иешуа, а женщина продолжала всхлипывать, прижавшись к нему. — Она полна любви, а ее грехи, множество грехов, прощаются ей.

— Кто ты такой, чтобы прощать грехи? — злобно набросился на него Шимон. — Уведите ее отсюда, как я велел, — обратился он к слуге, который вновь приблизился к женщине и грубо оторвал ее от Иешуа.

— Вера твоя велика, — сказал ей Иешуа, — она поддержит тебя.

Слуга повел женщину к двери, где стояла Мириам, она посторонилась, чтобы пропустить их. Мириам заметила крючковатый нос и запавший беззубый рот у этой женщины. Иешуа вместе с другими мужчинами наблюдал за тем, как она уходит, потом их взгляды обратились к Мириам. Она знала, что ей надо спрятаться, неправильно, если женщина прерывает мужское собрание, но ее лицо и грудь пылали от гнева и унижения.

— Кто она такая, Иешуа? — спросила она.

— Женщины сегодня слишком бесстыдны, — произнес Шимон.

Иешуа встретился взглядом с Мириам, но ничего ей не ответил, а выражение его лица тоже ей ничего не сказало. Затем он повернулся к столу.

— Если ты думаешь, что я пригласил тебя в мой дом, чтобы унизить, то ты ошибаешься, — последнее, что она услышала из уст Шимона, но не задержалась, чтобы услышать остальное. Слуга, который вывел женщину за порог, вернулся. Мириам вышла через ту же дверь.

Ночь была прохладной, в небе сияла полная луна, ярко освещая дорогу. Слуга швырнул босоногую женщину прямо на землю. Она лежала здесь и плакала, ее лицо было выпачкано пылью. Мириам стояла возле теплой стены дома. Женщина подняла голову и смотрела на Мириам, краска на ее веках была размазана.

— Ты — его жена, — сказала она.

— Нет, — ответила Мириам. — Его жена умерла. У него нет жены.

Женщина встала на ноги и стряхнула пыль с одежды и волос.

— Так ты одна из тех женщин, которые сопровождают его повсюду?

Мириам смотрела в сторону. Она не знала, что кто-то может думать о ней, как об «одной из этих женщин».

— Я хочу пойти с вами. Я думаю, что смогу. Но у меня есть дети. Тебе повезло, — сказала женщина и пошла прочь.

— Почему ты так вела себя там? — спросила Мириам достаточно громко, чтобы женщина обернулась. — Почему ты это сделала?

— Не ревнуй! — сказала та. Она покачала головой. — Ты рядом с ним все время. У меня была только одна-единственная возможность, и я ею воспользовалась.

— Значит, ты не знала его прежде?

— Нет, не беспокойся. Он никогда не навещал меня.

— Ты не боялась, что тебя вышвырнут вон?

Женщина рассмеялась.

— Я не боюсь Шимона. Мы с ним знакомы. — Она подняла руку. — Да пребудет с тобой Бог.

Она направилась вниз по дороге к центру города, в свете луны