её. Предъявите.

По дрожанию эфира стало понятно — заложные покойники скорее разорвут нарушителя, чем освободятся. Долг сохранения тайн был сильнее их воли. Если я сейчас не докажу им, что “свой”, ждёт меня приличная драка. Надо выложить что-то существенное, обхитрить и при этом не соврать ни словом — мертвецы прекрасно чувствуют ложь.

— Судари, я легко развею ваши сомнения. Перекладывать бумажки в Тайной канцелярии — это не моя работа.

По лицам покойников пробежала дрожь, а ногти на их руках удлинились и блеснули сталью. Ох ты, какой эффект!

— Да, у меня нет печати. Но есть кое-что получше. Я не простой дворянин с Талантом, а наследник Кощея.

Анубис только и ждал этих слов. Талант, довольно рыча, полез наружу, наполняя подвал дрожанием эфира. Секунда, и моё лицо вытянулось, превращаясь в шакалью морду.

— У-у-у-у-у! — По коридорам раскатился леденящий вой.

Ёшки-матрёшки, какое удовольствие повыть! Никогда бы не подумал, что это так приятно. Вернусь домой, буду в полнолуние уходить в лес и выть — и себя порадую и любые нарушители границ разбегутся.

Анубис отступил, возвращая моё лицо. Призрачный свет, окутывающий мертвецов, дрожал, будто свеча на ветру.

— Доволен, Акакий? — сдавленно прошипел Иоганн. — С твоими проверками меня чуть на куски не порвало.

Пытошных дел мастер не ответил. Вместо этого он низко поклонился мне и указал рукой на стену.

— Вот, ваше благородие, туточки она.

Он приложил пальцы к камням, и под ними вспыхнул узор из Печатей и Знаков. Ух, красота какая! Сложный “замок” с отличной маскировкой — если не знаешь, что и где искать, никогда не найдёшь.

Я шагнул вперёд, коснулся центрального Знака и повернул его на девяносто градусов. На стене появилась дверь и беззвучно открылась.

— Дело сделано, — прошелестел голос Иоганна.

Оба мертвеца будто выцвели, став полупрозрачными и блёклыми, как старый рисунок.

— Ваш долг исполнен, судари, — я кивнул им, — вы свободны.

По коридору подземелья прокатился порыв ветра. Покойники задрожали, пошли рябью и растворились в воздухе. Будто и не было никаких стражей Ябедного архива. Хотя нет, стойте — тот, третий, всё ещё маячил вдалеке.

— Подойди! — крикнул я ему.

Мертвец, тоже полупрозрачный, приблизился.

— Почему ты не уходишь?

— Я только выполнял свой долг, — запричитал он, — только долг. У меня был приказ, эти бумаги слишком опасные, никто не должен был знать. Я не хотел убивать, это грех, грех, но мне приказали…

Убийца мучился, дёргаясь, как рыба на крючке. Даже после смерти совесть не давала ему покоя, терзая за выполненный приказ.

— Ты выполнил свой долг, я ни в чём тебя не виню.

— Я убийца, — мертвец всхлипнул.

— Так иди к Богу и покайся перед ним. Здесь твой долг исполнен, а грехи простит только он. Иди с миром, человече.

Он печально улыбнулся, истаял, будто снег весной, и пропал. А я обернулся ко входу в архив.

Трое умерло, скрывая эти бумаги. Что в них? Тайны Елизаветы? Компромат на глав родов? Не уверен, что хочу влезать в эти тайны, — слишком много грязи и крови должно быть с ними связано. Или взглянуть на всякий случай?

В груди беспокойно заворочался Анубис. Талант нервничал и “принюхивался” к окружающему эфиру. Его нервозность передалась и мне — не стоит в один вечер влезать во все возможные дырки.

Я пересадил Мурзилку на плечо, запер дверь в архив и двинулся к выходу из подвала. Уже на лестнице, поднявшись на один этаж, я услышал за спиной шум, топот ног и приглушённые голоса.

Чёрт! А ведь мой магический вой наверняка услышали другие Таланты. Вот и прибежали проверить, что за ерунда творится под носом Тайной канцелярии. Я ускорился и бегом бросился вверх.

В холле я на ходу ткнул дрыхнущую орку эфиром. Она заворочалась, просыпаясь, но я уже был в своей комнате и запирал дверь. Вот и всё — охранница, если её сейчас спросят, ни за что не признается, что спала на посту. И надеюсь, я останусь вне подозрений.

Сбросив одежду, я нырнул под одеяло и закрыл глаза. Ночь была прожита не зря, и можно с чистым сердцем отдохнуть. А завтра на свежую голову обдумать всё произошедшее.

* * *

Проснувшись поздним утром, я обнаружил в своей “приёмной” человека. Средних лет, с тонким длинным носом и живыми умными глазами. Лицо его показалось мне знакомым, будто видел его буквально на днях.

— Доброе утро, Константин Платонович.

Голос! Я его точно слышал и даже помню от кого. Мысленно я примерил посетителю рыжие усы, и сомнений не осталось, — “Иван Иванович”, никаких сомнений.

— Доброго, — кивнул я магодаву, — простите, не знаю, как вас по имени-отчеству.

— Разрешите отрекомендоваться. Шешковский Степан…

— Иванович, — закончил я за него.

Мы перебросились с ним взглядами.

— Секретарь Канцелярии тайных и розыскных дел к вашим услугам.

— Рад знакомству, Степан Иванович. Отзавтракаете со мной? — я указал на накрытый стол.

— Нет, благодарю покорно. Хотя от чая не откажусь.

Он не торопился начать разговор, налил себе чашку чая и не спеша пил. Ждёт, чтобы я расслабился, и затем вызвать меня на задушевный разговор? Тогда, пожалуй, стоит форсировать беседу.

— Степан Иванович, вы же не ради этого сюда пришли? Никогда не поверю, что вам хотелось почаёвничать в моём обществе.

— Ох, будет вам, Константин Платонович. Вы сами по себе интересный человек. Как-никак наследник Василия Фёдоровича, знаменитого Кощея, а не обычный обыватель. Может статься, нам ещё предстоит послужить бок о бок.

— Кощея? — я решил разыграть неосведомлённость.

— Так называли вашего дядю в нашем ведомстве.

— Он не говорил мне.

— Даже не сомневайтесь — в больших чинах ходил, такие дела распутывал, что только диву даёшься.

Я кивнул.

— И всё же вы пришли не разговаривать о Василии Фёдоровиче. Хотите рассказать, для чего я здесь?

— Увы, — он развёл руками, — мне это неизвестно. Но разговор у меня действительно есть.

Он прищурился, крутя в пальцах чашку.

— Этой ночью на первом этаже видели кота. Большого, рыжего, наглого — один в один ваш разбойник. Не подскажете, как он там оказался?

Глава 18 — Киж, Шешковский и мертвецы

— Степан Иванович, вы серьёзно? Это кот, он гуляет где хочет и не спрашивает разрешения.

Шешковский закашлялся.

—