Шрифт:
Закладка:
— Как видите — может. Коту безразличны человеческие правила и уставы. Хочет — гуляет, не хочет — идёт спать, — я указал на Мурзилку, дремлющего на подоконнике. — Мышей, кстати, я слышал их шуршание, тоже ловит без спросу. Очень рекомендую завести несколько котов для сохранности бумаг.
Почти минуту Шешковский молчал, разглядывая меня самым пристальным образом. Будто обитателя зверинца — ты посмотри, какая удивительная дерзость! Это в каких краях такие наглецы водятся?
— Вы, Константин Платонович, поразительно изворотливы. Даже не знаю, куда это вас быстрее приведёт — на дыбу или ко двору.
Не вставая, я изобразил шутливый поклон.
— Стараюсь, Степан Иванович, в меру своих скромных сил.
Лицо Шешковского потеряло любезное выражение.
— Отвечайте, Константин Платонович, как вы покинули эту комнату и что делали на первом этаже?
— Позвольте сначала уточнить, я арестован?
— Вы? Нет, такого приказа не было.
— Тогда не вижу смысла в вашем вопросе. Дворянин вправе сам распоряжаться, куда ему ходить. И не обязан отчитываться, если не находится под судом.
— Здесь Тайная канцелярия, а не проходной двор, Константин Платонович. Регламент запрещает…
— А кто мне его показал? Где моя подпись, что я ознакомился?
— Перестаньте юлить! — Шешковский закипал, но старался держать себя в руках. — Что вы делали ночью на первом этаже?
А ведь похоже, что он пришёл сюда по собственной инициативе. Не доложил начальству, а стал разбираться сам. Оттого и пытался разговорить меня, зашёл издалека, любезничал. Может, он и хороший дознатчик, но привык работать через пытки и раскручивать через простой разговор не слишком умеет. А меня пока на дыбу нельзя, вот он и сердится.
— Степан Иванович, позвольте нескромный вопрос. У вас есть Талант?
Он вскинул голову, будто я оскорбил его.
— В нашем роду Таланты передаются по наследству уже триста лет.
Я кивнул: верю, безусловно. Жаль, что мой собеседник не уточнил — Талант у него особенный, умеющий давить магию. Но такие особенности сейчас роли не играют, подсказывал мне Анубис.
— Замечательно, тогда вы сможете разглядеть их. Идёмте со мной.
Подойдя к окну, я показал вниз, на внутренний двор.
— Видите там кого-нибудь?
Шешковский хмыкнул.
— Никого.
— Вы ошибаетесь.
Призвав Анубиса, я бросил на стекло эфирную кисею — эдакий фильтр, позволяющий разглядеть неживое.
— Посмотрите ещё раз.
Кисея получилась неустойчивой, сочилась эфиром и распадалась на глазах. Но Шешковский сумел разглядеть фигуры внизу — по его лицу пробежала тень, а губы сжались.
— Это что, иллюзия?
— К сожалению, нет, Степан Иванович, это заложные мертвецы. К счастью, бестелесные, а то вы бы их и сами увидели. Они умерли плохой смертью и не могут покинуть этот мир.
Секретарь Тайной канцелярии недоверчиво хмыкнул. Он не верил мне, полагая, что я его дурю. Но его взгляд скользил по лицам мертвецов, и в какой-то момент Шешковский вздрогнул. Дёрнул щекой и потряс головой, будто узнал кого-то внизу. Моргнул, вгляделся снова и перекрестился быстрым движением.
— Заложные мертвецы?
Я кивнул.
— Так бывает, Степан Иванович. Смерть, связанная с болью и ужасом, часто не даёт душе уйти из мира. Вы их не видите, а вот я прекрасно их чувствую. И, что хуже всего, слышу.
Знаки на стекле распались, и Шешковский вздохнул облегчённо.
— Если посмотрите магическим зрением через серебряное зеркало, вы и сами их можете увидеть, — “порадовал” я его, — без моей помощи.
— Нет, благодарю покорно.
— И всё же, спуститесь и проверьте, если считаете, что я вас обманул. В вашем особняке полно заложных мертвецов, а мой Талант не может смотреть на них спокойно. Возвращаясь к прошедшей ночи — мне пришлось упокоить троих, пришедших ко мне за помощью. Если уж на то пошло, гораздо приятнее спать, чем разбираться с вашими покойниками, которые сами лезут ко мне.
Я сделал оскорблённое лицо:
— Если Тайная канцелярия возражает, я не буду больше этого делать. Но в таком случае, прошу предоставить апартаменты за пределами особняка. Слушать жалобы ваших мертвецов не доставляет мне особой радости.
— Наших?!
— Ну не моих же. Ваш особняк, ваши покойники. У меня, слава богу, такой пакости не водится.
Шешковский посмотрел на меня с укором.
— Вы должны были вызвать меня, как только покойники заявились к вам.
— Посреди ночи? Я и днём-то не могу дозваться вашу надзирательницу.
Мой гость понимающе усмехнулся.
— Я поговорю с Марфой, чтобы она отнеслась к вам внимательней, — он пожевал губами. — Прошу меня простить, Константин Платонович, вы отличный собеседник, но дела не могут ждать. Я загляну к вам ещё, если не возражаете.
— Заходите в любой момент. Сами видите, развлечений у меня немного, даже почитать нечего.
Шешковский раскланялся и ушёл. Ну-ну, посмотрим, прорастёт ли наш разговор во что-то большее.
* * *
Оставшись в одиночестве, я занялся своим “тылом”. Лёг на кровать, закрыл глаза и потянулся к мёртвому поручику. Будто паучок, побежал по тонкой эфирной нити, связавшей нас. Где же ты, дорогой Киж? Чем занят? Что нового?
“Выбраться” из особняка Тайной канцелярии, даже мысленно, оказалось не так просто — Знаки и Печати на стенах создавали помехи в эфире, обволакивали,точно липкая патока, и не желали пропускать. Но я справился всего за десять минут и полетел над Петербургом аки жужжащая пчела. Увы, в таком виде посмотреть город было невозможно: здания и улицы казались размытыми пятнами, а люди — разноцветными облачками. Ничего, ещё успею пройтись по Невскому и поглядеть на публику, а сейчас есть дело поважнее.
Киж оказался тем ещё сибаритом. Снял три комнаты в доходном доме на Аптекарской улице и ни в чём себе не отказывал. Когда я нашёл его, мёртвый поручик “принимал ванну”: отмокал в огромной бадье, а миловидная служанка подливала ему горячую воду. Судя по масленому взгляду, девица намеревалась завести с Кижом более тесное знакомство.
Я не стал подглядывать за приключениями поручика и вломился ему в голову с громким “стуком”. Киж даже глазом не повёл: что-то сказал девице, улыбнулся и отослал царственным жестом. Закрыл глаза и мысленно “поклонился” мне.
Увы, разговор при такой связи больше похож на какую-то пантомиму, словно два немых разговаривают. Но ничего, мы с Кижом справились. Он дал мне понять, что уже заглянул в особняк на Садовой и препятствий для себя не обнаружил. Я
