Фамилия Петлюра, скорее всего, запорожского, казацкого происхождения. Будущий диктатор Украины окончил двухлетнюю церковную школу, потом постигал науки в бурсе — духовном училище. Набожные родители видели его будущим священником. Но семинариста Петлюру, как и многих его однокашников, больше увлекали революционные идеи.

Его тянуло к самообразованию, к литературе, к истории. Из Семёна он переименовался в Симона — то ли на французский, то ли на боливарийский манер. Штудировал Чернышевского, Маркса, Степняка-Кравчинского. Джентльменский набор революционно настроенного молодого человека того времени. И, конечно, земляков — Тараса Шевченко, Ивана Франко.

Летом 1901 года неблагонадёжного юнца исключили из Полтавской семинарии и в известной степени загнали в революционное подполье. Для Петлюры началось время скитаний по Украине и Кубани.

Он состоял в Революционной украинской партии (РУП) с первого года её основания — агитировал, распространял листовки. Руповцы ратовали за свержение монархии, за украинскую автономию в составе Российской республики, за равенство и отмену сословных привилегий. Эта подпольная партия на 80 % состояла из студентов. Простоватый Петлюра авторитетом у высоколобых товарищей не пользовался.

В полиции его описывали так: «Приметы Семёна Петлюры: рост 166 см, среднее телосложение, внешность интеллигентная, серьёзная, имеет привычку выставлять левую ногу вперёд и держать руки перед собой; волосы на голове светло-русые, длинные, прямые, пробор с правой стороны, брови и усы русые, борода редкая, рыжеватая, глаза серые, большие, близорукий; при вечернем освещении читает с помощью очков; череп правильный, круглый, лоб плоский и широкий, нос прямой, лицо продолговатое». Ни особых примет, ни особых талантов.

Правда, и беспросветной посредственностью его назвать нельзя. Он более-менее проявил себя в журналистике — в том числе в нелегальной. Сам зачитывался статьями Ленина, Плеханова, Луначарского, участвовал в мятежных событиях 1905 года… У него не было ни престижного диплома, ни веских знакомств. Но безвестного члена подпольной партии обуревали лидерские амбиции. В молодые годы Петлюра пристрастился к чтению, был не чужд театру и музыке. Он научился неплохо «толкать речи» — в патетической манере, певуче, как священник.

С программой радикального украинского национализма в начале ХХ века выступил молодой харьковский адвокат Николай Михновский — автор манифеста «Самостийна Украина». Он призывал к решительному разрыву с «москалями», к созданию независимого украинского государства от Вислы до Каспия. Михновский проповедовал национализм крови: «Украина для украинцев — и точка». Эти идеи оставались маргинальными. Они не слишком увлекали и Петлюру. Столь радикальный разрыв с Россией, со сложившимися устоями, Малороссия — даже революционная — не принимала. И Харьков, и Киев — города русскоязычные, с пёстрым национальным составом без преобладания патентованных украинцев.

Февраль 1917 года всколыхнул страну — и Киев не стал исключением. Эти киевские революционные сюжеты хорошо известны по роману Михаила Булгакова «Белая гвардия», по его же пьесе «Дни Турбиных». О «петлюровщине» Булгаков писал едко, без малейшей приязни. Нужно сразу оговориться: рады, комитеты, атаманы не были государственной властью в привычном для нас смысле. Контролировать всю Украину, даже весь Киев, в те годы не удавалось никому. Это была полноценная смута, густое политическое варево. И Петлюра снова пошёл в политику. На Украине у него была репутация старого, проверенного революционера. Этим грех было не воспользоваться. Вот и пришёл час таких, как он, «борцов» с двадцатилетним стажем, на которых молодые соратники глядели почти с восторгом. В начале революционного мая Петлюра прибыл в Киев и сразу попал на Первый Всеукраинский военный съезд. Ему повезло. Ещё в 1916 году он поступил во Всероссийский союз земств и городов. Эта организация официально занималась снабжением армии, а её члены имели право на ношение формы полувоенного образца (в обществе их не без иронии называли земгусарами). Одетого в «земгусарский» мундир Петлюру в Киеве сочли знатоком военного дела.

Радикальное ядро самостийников возглавлял на съезде заносчивый Михновский. Умеренные националисты пытались протолкнуть в кресло председательствующего Петлюру — как революционера, близкого к народу и армии. Михновский бушевал от бессилия. В итоге приняли компромиссный вариант: избрали президиум, в который вошли и Петлюра, и Михновский. А формального лидера съезд поначалу не выдвинул. И всё-таки победил в этой схватке Петлюра, ставший главой Генерального комитета, который контролировал создававшуюся украинскую армию.

Объявить хранителями национальных традиций крестьян тоже не получалось: для них определяющей оставалась принадлежность к Русской православной церкви. Украинский национализм оставался «панской» фантазией.

Петлюра бежал от полиции в Лемберг (тогдашнее название Львова) — в Австро-Венгрию. После объявления амнистии вернулся на Родину и, остепенившись, умерил революционную активность. В Киеве ему не удалось найти достойной работы. Пришлось отрываться от приятелей по РУПу и, подобно кузнецу Вакуле, ехать аж в самый Санкт-Петербург. Жил он и в Москве. Там он устроился рядовым бухгалтером в торговавшую чаем фирму «Караван». В те годы общественной жизнью — хоть легальной, хоть подпольной — он занимался мало. Возможно, ждал своего часа.

10 июня 1917 года, несмотря на противодействие петроградского Временного правительства, рада приняла «универсал» (то есть постановление), провозгласивший автономию Украины, «не отделяясь от России, не разрывая с государством Российским». Самостийники не имели в малороссийских губерниях широкой народной поддержки. Выборы в местные органы власти, проведённые в 1917 году, не принесли им победы. Будущей высшей властью на Украине объявлялось Всенародное украинское собрание, но в составе России. Это был триумф Михаила Грушевского — идеолога и лидера Рады. Петлюра, исполнявший обязанности «военного министра», всё ещё находился в тени. Слишком слаба была его армия.

25 октября ситуация резко изменилась: власть в Петрограде захватили большевики. Вскоре после этого Рада выпустила очередной универсал, в котором снова говорилось о существовании автономной Украины в составе Российской республики. Петлюра к тому времени добился некоторой популярности — главным образом своими ораторскими выступлениями. Он был сторонником украинизации, прежде всего в армии.

Но, когда Совнарком попытался говорить с Радой языком директив, киевские власти показали несговорчивый норов. Вряд ли Грушевский и Петлюра в те дни могли вообразить, что комиссары пришли к власти всерьёз и надолго. Между тем Ленин методично готовил большевизацию Украины. С этого времени Петлюра не сомневался: его главные противники — большевики. Он — с переменным успехом — вёл переговоры со всеми противниками «красной Москвы», с немцами, поляками, французами, но редко шёл на компромиссы с большевиками, несмотря на общие «подпольные» и социалистические корни.

В начале первой революционной зимы Петлюра произнёс одну из своих «наполеоновских» речей: «На нас готовится поход! Мы ощутили, что нам, украинским демократам, в спину кто-то готовит нож… Большевики