Начало боевых действий против повстанцев. Права и привилегии депутатов

Началом Крестьянской войны считается 17 сентября 1773 г. – день, когда Е.И. Пугачёв обнародовал перед казаками Яицкого войска свой первый манифест, где жаловал их старинными казачьими вольностями и привилегиями, а затем с отрядом всего в 60 человек выступил в поход к административному центру войска – Яицкому городку.

Непосредственное участие в подавлении восстания принимали 26 генералов, 6 бригадиров, 38 полковников и подполковников. Этой организованной карательной машине восставшие противопоставили свою повстанческую систему. Была организована своя Военная коллегия[68]. Против регулярных воинских частей создавались повстанческие полки и корпуса по демократическому казацкому принципу, назначались или выбирались свои генералы, полковники, атаманы, походные старшины, есаулы, сотники.

Всего в повстанческой армии Пугачёва было:

– 2 генерал-фельдмаршала;

– 4 генерала, из них: 1 генерал-аншеф, 1 генерал-фельдцейхмейстер[69], 1 генерал-поручик и 1 генерал-майор,

– 3 бригадира,

– 105 полковников и подполковников,

– 91 атаман,

– 50 походных старшин.

В их состав входило 9 депутатов из состава Комиссии для составления «Нового Уложения». Прежде чем представить «депутатов», входивших в состав руководства, узнаем какими привилегиями они обладали. Депутатам Екатерининской комиссии было назначено жалование: дворянам по 400 р., городовым по 122, всем прочим по 37 р. в год. Народным представителям были высочайше пожалованы и особые привилегии – неприкосновенность личности и имущества с освобождением от смертной казни, пыток и телесных наказаний.

Таким образом, Манифестом Екатерины II введена норма ограниченной неприкосновенности выборного должностного лица, ставшая впоследствии важной гарантией обеспечения независимости осуществления его полномочий. Более того, за преступления против выборного должностного лица нормативный акт устанавливал более строгую ответственность:

«Кто же на депутата нападёт, ограбит, прибьёт или убьёт, тому учинить вдвое того, что в подобных случаях обыкновенно».

Эта норма также была направлена на обеспечение возможности объективного исполнения должностным лицом своих обязанностей. Можно сделать вывод о том, что Манифест предоставлял депутатам «Комиссии об уложении» весьма большие преимущества, причём на внесословной основе. Вместе с тем им запрещалось «употреблять при сём ненавистную мзду и лихоимство», в случае нарушения этого запрета на депутатов налагалось «законное взыскание».

Депутат с согласия Екатерининской комиссии был вправе передать свои полномочия, включая и все депутатские преимущества, другому лицу – «лишь бы человек от него представляемый был без порицания и таков, каков требуется быть депутатом». Для депутатов изготовлялись специальные знаки, которые они должны были носить, «дабы члена Комиссии о Уложении узнать можно было». Эти знаки оставлялись им на всю жизнь. Депутаты, которые не знали русского языка, должны были «привести с собою толмачей» (переводчиков)[70].

С протокольными записями заседаний Уложенной комиссии 1767 г., включающие высказывания депутатов от различных слоёв населения губернии, желающие могут ознакомится в опубликованных в нескольких томах «Сборника Русского исторического общества». Наказы яицких казаков и несколько других документов по управлению войском были напечатаны в 1866 г. А. Рябининым.

Руководители, стоящие во главе повстанцев, характеризовались многонациональным составом участников, его разным вероисповеданием, представляющие различные социальные слои населения, которые, опираясь на общность выдвигаемых требований, сражались вместе, плечом к плечу, тесно взаимодействовали друг с другом.

Создаваемые на освобождённых от государственной администрации территорий относительно устойчивые повстанческие центры и органы управления вносили в народную борьбу элементарные начала организации, способствовали преодолению, до известной степени, разрозненности и разобщённости действий восставших. В то же время, им были присущи многие признаки слабости народных движений. Прежде всего, это стихийность движения, недостаточная степень сплочённости участников, их слабая внутренняя организованность.

Исследуя роль социальных групп в бунте, яркой окраской прослеживается роль казаков в этой войне в целом, так как казаки были лидерами народного возмущения, его застрельщиками, и их влияние на каждую отдельно участвующую в нём социальную группу, определялось именно той организационной ролью, которую они играли в восстании в целом.

Как указывал исследователь истории Урала д.и.н. А.А.Савич «Это первая, известная нам в истории России, смычка рабочего и крестьянина, в совместной борьбе против своего общего классового врага»[71].

Во главе повстанческого движения стояли очень разные люди. Среди них были новокрещенцы, служилые мишари, ясачные, государственные и зажиточные крестьяне, священнослужители, старшина волости и даже один крупный рудопромышленник. Остановимся на некоторых руководителях и участниках восстания, входивших в Комиссию в качестве депутатов.

Андреев Иван (до крещения Бакай) (? – 21.2.1791, Уфа),

– депутат Уложенной комиссии 1767–69 от новокрёщен[72] (из государственных крестьян и тептярей) Уфимской провинции. Из крещёных татар. В 1767 жил в д. Тюбелясы Уфимской провинции. Представил в Комиссию наказ об урегулировании земельных отношений новокрещён с башкирами-вотчинниками, горнозаводчиками и казачьей старшиной, о сокращении повинностей и уменьшении подушной подати, пресечении злоупотреблений при сборе пошлин и др. Участник Крестьянской войны 1773–75. (Подробности участия неизвестны). В 1777 лишён депутатского звания[73].

Давыдов Гаврила Давыдович (1737–1774)

– бугурусланский крестьянин, пугачёвский атаман.

Происходил из ясачных крестьян Бугульминского ведомства Оренбургской губернии[74]. В 1767 г. Давыдова, как грамотного, выбрали депутатом в Уложенную комиссию. К Пугачёвскому восстанию он примкнул в декабре 1773. Тогда же побывал в Бердской слободе у Е.И. Пугачева и получил от его Военной коллегии указ, предписывавший ему приводить население Бугурусланской слободы и соседних мест к верноподданству, новоявленному «императору Петру Третьему» и набирать отряды для охраны слободы и ее округи от неприятелей.

Собрав отряд добровольцев, Давыдов активно действовал против команд корпуса генерала Голицына, который вёл наступление вдоль Ново-Московской дороги. В марте 1774 г. отряд был оттеснён в северную часть Закамья, а в начале апреля Давыдова с 16 оставшимися с ним людьми схватили башкиры, перебежавшие в стан противника, и выдали их властям. Атамана доставили в Казань, где допросили в Секретной комиссии[75]

Решение вопроса о его участи комиссия передала на рассмотрение Екатерины II, поскольку он, как депутат Уложенной комиссии, не мог быть судим или наказан в общем порядке. Отвечая на запрос, императрица в собственноручной записке от 28 июля 1774 г. повелела: хотя-де Давыдов за его преступление «достоин виселицы, но, как он депутат, казнить не велено, но, лиша его депутатского звания под виселицею, сослать его, заклепав в кандалах, вечно на каторгу в Ригу, на двинские работы». Это повеление достигло Казани спустя несколько недель после гибели Давыдова: 12 июля, при нападении войска Пугачёва на Казань, караульные офицеры, следуя приказу генерала П.С. Потёмкина, чтобы Давыдов не был освобождён, закололи его в ряду других важных арестантов.

Давыдов упоминается А.С. Пушкиным в архивных заготовках к «Истории Пугачёва»[76], самом тексте «Истории» и черновых фрагментах ее рукописи[77].

Ижбулатов Туктамыш

– крупный рудопромышленник, старшина Гайнинской волости[78] Осинской дороги[79], торговец, первый депутат Уложенной комиссии из башкир. Туктамыш был крупным и влиятельным башкирским феодалом. Он более 20 лет являлся старшиной Гайнинской волости и в этой должности он последовательно защищал интересы башкир не только своей волости, но и всей Осинской дороги.

Принимал участие в Польском походе 1771–1773 годов. Осенью 1773 г. он оказался в Оренбурге и вынужден был перезимовать в осаждённом городе. Весной 1774 года во время разгара Крестьянской войны, Туктамыш Ижбулатов был направлен оренбургским губернатором И.А. Рейнсдорпом для сбора карательной команды и организации подавления восстания на территории Осинской дороги, однако его отряд фактически бездействовал, сам Ижбулатов умело саботировал это мероприятие.

Когда весной и в начале лета 1774 г. повстанческое движение возобновилось с новой силой, а продвижение Главного войска Е.И. Пугачева из Исетской провинции к северу Башкортостана всколыхнуло башкир Осинской дороги, Туктамыш собрал повстанческий отряд из башкир Гайнинской волости численностью около 1000 человек. Его авторитет среди населения волости был настолько велик, что каждая воюющая сторона с огромным вниманием следила за его действиями. Если само существование отряда Туктамыша вдохновляло повстанцев, то оно же вызывало тревогу у “верных правительству» башкирских и мишарских старшин.

В июне 1774 г., когда Главное войско Пугачёва из Исетской провинции продвигалось к пригороду Осы, Туктамыш Ижбулатов и мулла Адигут Тимясев написали Пугачёву письмо, признали его «царём Петром III» и собственноручно вручили это письмо адресату под Уинским заводом. Оба подписанта участвовали в штурме г. Осы. Пугачев присвоил Тимясеву и Ижбулатову чин полковников повстанческой армии.

Продвигаясь с боями, Пугачёв в числе многих башкирских предводителей для обеспечения арьергарда Главного войска