от уполномоченного, пусть и с отбитой памятью, могут насторожить парня. – Там бывал кто-то?

Антип пожал плечами, в этот момент кабатчик поставил ещё две кружки с пивом.

- Говорят, что тех, кто лучше всех учился в школе, туда забирают. Но с концами, вроде как только на побывку отпускают, и рассказывать ничего не велят. Но у нас таких нет, откуда тут ученикам взяться, если школа только до третьего класса.

- Допустим, - Иванов задумался, соображая, что бы такого спросить, хотел поинтересоваться религией, видел в бане, что у парня крестик деревянный висит на шее, явно христиане. Но тут на незаданный вопрос сам собой появился ответ. В корчму вошёл священник в рясе, мужчина примерно того же возраста, что и сам Иванов, довольно худой, с окладистой бородой и добрыми глазами. Оглядевшись, он перекрестил всех присутствующих в зале, после чего повернулся к хозяину заведения.

- Добрый вечер, отец Иоанн, - приветствовал его Матвей. – Щей не желаете?

- Что ты, Матвей, - тихим голосом отозвался священник, - день сегодня постный, картошки, капусты, хлеба и чаю стакан.

Получив заказ, священник присел за соседний стол и приступил к ужину. Иванов с Антипом некоторое время молча пили пиво, потом, когда священник закончил есть, Иванов обернулся и спросил:

- Батюшка, позвольте вас побеспокоить?

- Слушаю, - священник отхлебнул чаю, вытер усы и приготовился слушать.

- Я издалека прибыл, вот и расспрашиваю парня о том, как тут всё устроено. Думал, и вы мне что-то полезное сообщите.

- Ну, вряд ли я что-то новое сообщу, - честно признался отец Иоанн. – Я больше о духовном говорить привык.

- Тем не менее, - возразил Иванов, - я привык, что священник – человек грамотный и может других просвещать. Вот и хочу вас озадачить, если вы, конечно, не против.

- Отчего же мне против быть? – отец Иоанн откинулся на стуле. – Я всегда готов помочь. Спрашивайте, что вас интересует.

- Ну, например, какой сейчас год? – Иванов задал вопрос, который не решился задать голове.

- Две тысячи двести сорок восьмой, - уверенно заявил священник.

- А… по какому счёту?

- От рождества христова, - укоризненно заметил священник, но тут же нахмурился. – Есть, правда, другой счёт, но официальным каноном утверждена эта дата.

Ага, значит, счёт времени не самый точный, а как такое могло случиться? Выходит, что в какой-то момент некому и незачем было считать года.

- А не просветите насчёт другого счёта? И о том, как он появился?

- Стремление к знаниям – похвальное стремление, - сказал отец Иоанн и продолжил: - так вот, после крушения всего, каковое состоялось в году две тысячи тридцать седьмом, наступили тёмные времена, которые в учебниках толкуются мутно, точнее, никак не толкуются. В школах, скажу честно, историю почти не преподают. Так вот, когда установился порядок, люди отстроили города, восстановили хозяйство и стали отвоёвывать у нового мира территорию, восстановили и счёт времени. И вот тут данные расходятся. В тот момент установили, что год сейчас пятьдесят третий, а другие говорили, что в тёмные времена выпали два года. Согласно их счёту, сейчас две тысячи двести пятидесятый. Но на церковном соборе постановили считать это ересью. Не просто так постановили, было проведено подробное исследование, подняли сохранившиеся документы и решили. Так что, год сейчас именно тот, что я назвал в начале.

- А вы не можете рассказать о Крушении?

- Об этом рассказывать не принято, - отец Иоанн как-то резко загрустил. – Скажу только, что была напасть великая на землю, смерть и голод, разрушение и чума, пришло в мир колдовство и твари адские, людей оставалась горстка, а в иных местах и вовсе никого. Это счастье наше, что смогли за жизнь уцепиться, отстроить землю свою. И я не столько про дома говорю, не столько про поля засеянные, сколько про общество. И общество то живёт по законам божьим, - он вздохнул и выпил остатки чая, - не потому что батюшка так учит, а потому, что сами того хотят. Злобы в людях меньше стало, поняли, что нельзя друг друга губить.

- Это только здесь? Или в других общинах так же живут?

- О других общинах мало знаю, есть какие-то кочевники, есть орки, которых я с людьми не разделяю. Те, что серые, на равнине, - почти как люди, только богам нечестивым молятся, но это поправимо. Со временем к ним миссионеров направлять будем.

- А горные?

- А горные – те не просто нечестивые, они тем богам не молитвы, а жертвы кровавые приносят, чёрную магию творят, и мёртвых поднимают. Тут уж одной молитвой и добрым словом не обойтись, тут другие люди нужны, - он кивнул на Антипа. – Вот, молодые да смелые зелёным оркам урок преподать должны.

- А к магии церковь как относится? – осторожно спросил Иванов.

- Вообще, отрицательно, не богоугодное это дело, - сказал священник, - но есть магия добрая, такая, чтобы хворь исцелить, бесплодие женское, или вещь потерянную найти, в том особого греха нет. Есть же такая, за которую впору на костре сжигать, хоть у нас такое и не принято.

С этими словами священник замолчал и приступил к ужину.

- Скажи, Антип, - задал Иванов следующий вопрос, поворачиваясь к парню так, чтобы никто не видел. – А вот это что за твари?

Он показал ему фото на смартфоне, где были запечатлены убитые черти.