Это всё иллюзия.

Неожиданно вперёд выбежал мальчик лет двенадцати. Светлые, отросшие до подбородка волосы вились и обрамляли лицо. Он выбежал на берег, но поскользнулся на снегу и не рухнул только благодаря крепкой руке мужчины, который схватил мальчика за чёрный плащ на спине и вернул в вертикальное положение.

– Не бегай вдоль берега, Илья. Под снегом скользкие камни, – напомнила девушка.

– Я аккуратно, – насупился тот после тщетных попыток вырваться из чужой хватки. Мужчина продолжал держать ребёнка за ворот со скучающей отстранённостью, потуги Ильи ему были нипочём. – Просто хотел взглянуть на неё.

Мальчишка уверенно ткнул в мою сторону пальцем. Девушка в красном плаще и темноволосый проследили за движением. Я вся вытянулась в струну, ожидая их реакции, однако они по-прежнему смотрели мимо.

– Вон там! – настоял мальчик и повернулся ко мне.

Я тихо ахнула при виде его глаз: он слеп. Радужка была подёрнута светлой пеленой, однако он безошибочно смотрел в мою сторону и, кажется, был единственным, кто действительно меня видел. Эта мысль сбила с толку, поэтому я сохранила молчание.

– Мы уже обсуждали это, Илья. Там никого нет, а на призраков не обращай внимания. Нам пора, – напомнил мужчина и развернулся, чтобы уйти, однако мальчик сопротивлялся, часто оборачиваясь в мою сторону.

– Но она не призрак! У неё все три нити жизни целы! Я же вижу!

– Там никого нет, Илья, – успокоила девушка, она провела рукой по его волосам, и мальчик пошёл покорнее, хотя продолжил недовольно отстаивать правду.

Что это? Параллельный мир? Иная реальность?

Сны?

Фантазии?

Я помнила историю: ещё до объединения трёх миров особо чуткие люди во снах попадали на Переправу и выносили отсюда образы богов, архитектуры, моды, даже какие-то знания, которые оказались применимы в реальности. Может ли это быть чей-то сон? Происходящее выглядит целостным, но я не часть знакомой им реальности, скорее ошибка, поэтому они меня не замечают.

Но мальчик? Как он…

Я мотнула головой и заставила себя промолчать, чтобы позволить им уйти. Незнакомцы скрылись из виду, а меня начало трясти от холода, тогда я вспомнила о наручах Фантаса и заторопилась дальше. Дыхание на морозе замедлилось, и я беспрестанно тёрла ладони друг о друга, силясь согреться. Пейзаж принялся меняться быстрее, буквально каждые десять шагов, будто иллюзии надеялись создать прообраз, который заставит меня задержаться. Это ощущение усилило нервозность, и я переставляла ноги быстрее. Не отпускали мысли о возможной западне. Что будет, если опять где-то остановлюсь?

Снег стремительно сошёл, голые деревья покрылись белыми цветами. Только успев раскинуть лепестки, они опадали дождём. Я шла, а под ногами росла розовая трава, на небе рождались облака и за мгновения растворялись, возвращая небесам чистоту. Я упёрлась в скалу, с недоверием взглянула в черноту пещеры, но, не найдя другого прохода, вступила во тьму и буквально через пять шагов оказалась в коридоре. Меня окутал аромат пустыни и пряных благовоний. Шаги заглушал изысканный ковёр, а стены покрывал орнамент, вырезанный прямо по камню. Судя по темноте в окнах, стояла ночь, коридор освещали светильники с ажурным плетением. Я засмотрелась на них, не сразу заметив, что кто-то стоит в другом конце коридора.

– Что случилось, Даян? – раздался мужской голос.

Я замерла и задержала дыхание. Мужчина в шёлковой, расписной золотой нитью мантии застыл и со смятением на лице рассматривал коридор. Его взгляд, как у фантазии раньше, лишь скользнул по мне, не задержавшись. Я не могла оторвать внимания от его сверкающих серых глаз, словно многочисленные блёстки, запертые в радужке вокруг чёрного зрачка.

– Не знаю, – ответил Даян.

Рядом с ним другой мужчина с кудрявой чёлкой, падающей на глаза, перестал улыбаться и, под стать своему другу, принялся осматривать коридор. Его рука легла на рукоять кинжала, заткнутого за широкий пояс, и я проглотила желание заговорить.

– Странное чувство, что здесь кто-то… знакомый, – неуверенно пояснил Даян, а мне отчего-то захотелось плакать, в груди сдавило.

Сдавленный вздох сорвался с губ, и я тут же закрыла рот обеими руками. Мужчины напряглись.

– Ты слышал это, Анис?

– Да.

Даян приблизился на пару шагов. Не зная, что придумать, я пальцем аккуратно толкнула ближайший медный светильник на цепи. Тот пару раз качнулся. Даян моментально заметил движение, но в его взгляде отразилось разочарование.

– Похоже, сквозняк. – Мужчина развернулся и зашагал к другу.

Я во все глаза таращилась на светильник. Могу ли прикасаться ко всему окружающему? А к этим незнакомцам? Почему тогда они меня не видят?

Страшно было даже пискнуть, пока они не скрылись из виду, а потом что-то во мне раскололось, и я бросилась за ними. Позвала по именам, распахнула дверь, за которой они скрылись, и неожиданно увязла в песке. Я очутилась в чёрной пустыне, высоко висящее солнце ослепило. Дверь за спиной исчезла, отрезав мне путь назад. Я беспрерывно тёрла слезящиеся глаза, но зашагала дальше, а кони, созданные из ветра и чёрного песка, как живые, поворачивали головы в мою сторону.

Ощущение ловушки исчезло, появилась тоска. Словно каждая иллюзия – это не западня, а подарки и угощения с мольбой задержаться в них подольше. Не оставлять их. Слепящее солнце пропало, небо затянули тучи, и воздух прорезали звуки далёкого, раскатистого грома.

Ноги уже едва слушались. Я устала и брела медленно, а затем, поглощённая эмоциями, невольно заплакала. Беззвучно, сдержанно, будто не могла по-другому. Мне чудилась надрывная песнь, пронизанная тоской, одиночеством и болью этих мест. Я остановилась на время, чтобы согнуться и выплакать всё, что территория Фантаса пропускала через меня. Ей требовались чужие слёзы, способные помочь пережить накопленную боль и отчаяние. Словно нужно было смириться со случившимися потерями, чтобы успокоиться. Я задыхалась в слезах, позволяя чужим чувствам пройти через меня.

Я очутилась среди сиреневого сада. Цветы были сделаны из меди, хотя на ощупь оставались бархатистыми. Узнала, что это сирень, только по знакомому аромату. Серые грозовые облака мягко светились изнутри, как если бы в каждом пряталось маленькое солнце.

Я устала идти.

И не хотела уходить.

До боли сжав кулаки, я напомнила себе о Кае. Эта часть Переправы больна. Что-то с ней не так. Гипнос говорил, что она никого не хочет пускать. Почему она скрывается, запертая сама с собой?

– Я знаю, кто ты, – ласково обратилась я к пейзажу. Ещё сомневалась, способна ли эта земля что-либо чувствовать, но если да, то она определённо в агонии. – Если ты принадлежишь Фантасу, то покажи, как выглядишь! Какая ты на самом деле?

Цветки тут же завяли, по всему пейзажу прошла волна мелкой дрожи. Картинка зарябила, и у меня вновь заслезились глаза. На