— Нам надо здесь подняться — говорит Берта. — Думай, сын короля.

Я присаживаюсь на корточки и говорю:

— Садись ко мне на плечи. А когда я встану, ты тоже встанешь на мои же плечи и достанешь вн ту гибкую ветку.

Берта улыбается, садится мне на плечи. Я чувствую упругость и запах её молодого тела, и мгновенно возбуждаюсь. Я медленно встаю, как и моё достоинство. Берта уже хохочет, вероятно, она испытывает то же самое...

— Я ещё никогда так не прикасалась к парню, — говорит она, опирается о мою голову и становится на плечи.

— Ещё немного.

Я приподнимаюсь на носки. Она хватается за ветку, и упругая сила толстой ветки помогает ей легко забраться наверх.

Следом я закидываю наверх её арбалет и свою сумку.

Через пару минут Берта подрезает эту же длинную ветку, она плавно опускается, и я легко забираюсь наверх.

Мы поднимаемся круто вверх. Через четверть часа, земляная тропинка превращается в каменистую. Я поднимаю голову. Сотни пещер разбросаны здесь во многих местах.

— В какой из них лесные братья? — спрашиваю я.

— Ёщё подниматься почти час, — говорит Берта.

Подъём идёт градусов под сорок пять. Это довольно круто, и через тридцать минут требуется отдохнуть. Мы выпиваем почти всю воду из бутылки. Но воды здесь много. Она чистая и минеральная, сбегает тоненькими струйками по чистым камням ..

Откос горы в этом месте изобилует пещерами, углублениями и расщелинами, покрытыми кое - где кустарником и плющом.

Берта поднимается первая. Я не могу сдержаться и хватаю её за упругую попку, удивительно привлекательного дизайна...

— Ещё так сделаешь, я проткну тебе ногу, — рычит лесная амазонка.

— Извини, сам не понимаю, как получилось... рука сама потянулась.

— Будь готов. Может быть придётся драться, — говорит Берта и вытаскивает из кожаных ножен свой гранёный кинжал с длинным клинком.

Справа от нас, метрах в десяти, вход в пещеру, где, кажется, горит костёр.

Мы подходим ближе. Из полумрака зева пещеры выходит сизая струйка дыма, и слышался запах палёного кабанчика.

— Доставай свои взрывные штуки, может быть понадобятся, — говорит она, нехорошо улыбается, и решительно заходит в пещеру.

Я – не остаю. В руке у меня петарда.

Пройдя метров пять в полумраке, мы видим большой прогоревший костёр, а над ними, на веретене, жарится целиком, вместе с головой. огромная кабанья туша.

Трое лесных разбойников сидят с оловянными кружками возле костра, и, молча смотрят на нас с открытыми ртами.

— Кто из вас здесь главный? — спрашивает Берта.

Лесные братья начинают хохотать.

— Ещё раз вас спрашиваю, кто из вас главный?

Смех становится ещё громче.

— Взрывай петарду, — будем смеяться вместе, – говорит Берта.

Я поджигаю фитиль на плотной трубке из коричневой бумаги. Дожидаюсь, пока огонёк доползёт до нужной отметки, и бросаю петарду на кучку дров, что возле костра.

Раздаётся оглушительный взрыв в ограниченном пространстве каменных стен пещеры, Вязанка дров разлетается во все стороны… У одного из лесных разбойников шляпа слетает с головы…

Все трое бросают кружки и хватаются за ушки…

Мы с Бертой тоже маленько оглушены. Она смеётся, а я начинаю широко открывать рот, чтобы уши отложило.

Лесные братья не на шутку перепугались.

— Тты ч-чо х-хотела, д-ддочка? — заикается здоровенный рябой мужик, поднимая дрожащими руками свою кружку. Меня зовут Фалко, а это мои кровные братья – Хейк и Дирк. Я старший буду.

— Хотите заработать большую горку серебряных монет, такую же медных, и ещё немного золотых? — спрашивает Берта.

— Кто ж не хочет такого счастья? — усмехается Фалко. — И как ты предлагаешь это самое заработать?

— Знаете казначейскую карету, что каждый месяц возит жалованье солдатам и наёмникам на северной границе королевства. Она здесь недалеко проезжает.

— Видали такую, — говорит Дирк. Обросший, как чёрт, чёрной шерстью.

— Ну ты, девка, хватила тоже… взять королевскую казначейскую карету. Нас же там перестреляют как куропаток из арбалетов, — говорит Фалко и ещё раз усмехается. — У них армейские арбалеты бьют на тысячу шагов. Соображаешь?

— Не перестреляют. Не успеют, потому как взлетят на воздух, как вязанка ваших дров, видели?

— Видели – то видели. Бабахнуло знатно. Я даже чуть было в штаны не наложил, — говорит белобрысый Хейк. — А что это такое у вас было?

— Что это было - не имеет значение, но оно поможет нам остановить казначейскую карету и уничтожить охрану. Взрыв будет сильнее раз в пять, — говорит Берта.

— Ого! В пять раз.

— Ни хрена себе как бабахнет…

— Как тебя зовут, дочка? — спрашивает Фалко.

— Меня зовут – дочка. Понятно?

Лесные братья улыбаются.

— Ты уж нам скажи, дочка, не серчай, кто ты такая есть? Такое дело пахнет виселицей. И идти на него не знамо с кем мы не можем.

— Точно так, — говорит Дирк.

— Правду говоришь, брат. Дело рисковое. Может стоить нам головы. И кто вы такие вообще? Может быть, королевские лазутчики какие... Мало ли чего они там, в городе у себя бабахают… Вишь вон личико волосами прикрыла, — говорит Хейк.

— Зачем к вам посылать королевского лазутчика, дурья твоя голова. Они вас уничтожат сразу, как только увидят ваши рожи. Недаром же вы живёте в пещере, вдали от людей, — усмехается Берта.

— Твоя правда, дочка. Наши рожи лучше не показывать на свету.

В этот момент мы слышим за спиной могучее дыхание и отшатываемся в сторону...

В пещеру протискивается настоящий тролль метра под три ростом.

— Не боися, ребята, это наш дружок . Его зовут Тролик, — говорит Фалко.

— А это его папа, которого кличут Голик, — говорит Дирк.

В пещеру вползает ещё один тролль, но поменьше, с лысой головой, весь покрытый бородавками размером с куриное яйцо. Его обвисшие уши сплошь обросли мхом. От троллей несёт таким мерзким духом, что псиная вонь от чёрных рейтаров, кажется лишь дурным одеколоном...

Мы с Берта закрываем носы рукавами рубах и отходим дальше, в угол пещеры...

Это, как пить дать, те самые троллики, что чесали свои огромные яйца на солнышке, когда мы с Мефом ходили за серой... Только сейчас в это место мы пришли с другой стороны...

У Тролика в руках темнела двухметровая дубина. Это не что иное, как сучковатый ствол дерева.

У Голика на