душила истерика, из горла вырывались нечленораздельные всхлипы. Да и можно ли было передать словами то, что произошло. Я не могла о таком говорить.

Маг наблюдал за моим состояние, а потом спокойно сказал одно слово:

– Неприятно.

О, нет! Это было не «неприятно»! Но его равнодушие и снисходительный тон отрезвили меня почище холодной воды, вылитой на макушку. Это «неприятно» вернуло мне голос.

– Что «неприятно»? – запальчиво спросила я.

– Неприятно быть зависимым от воли не самых умных людей. Неприятно жить на правах жалкой и бесправной скотины, с которой можно делать все, что угодно.

– Еще бы! – я вскочила с кресла.

Комната слегка качнулась.

– Это происходит потому, Мальта, – Захария поддержал меня и посадил в кресло, – что я не до конца уверен в твоей искренности. Я не вижу желания развить свой дар и стать сильным очевидцем. На самом деле, ты только и делаешь, что сопротивляешься. В туманном саду ты не смогла сотворить простейшего «ока», а все почему? Из чистого упрямства.

– Я… я… – у меня не было слов, чтобы достойно ответить на эти обвинения.

– Только ты можешь выбрать, как ты хочешь жить. Я по-прежнему прошу лишь об одном. Будь честна со мной, Мальта, – сказал Захария. – Разве я лгу тебе? Я говорю, все как есть. Тогда почему ты обманываешь меня?

Я почувствовала, что краснею.

– Может, кто-то подал тебе вредную идею не рассказывать мне об увиденном?

Он говорил спокойно, и от этого уверенного тона делалось жутко.

– Нет, ничего такого… – как тонко звучал мой голос.

Захария подавил мою слабую попытку оправдаться, отмахнувшись.

– Молчи! – приказал он. – Мы оба будем молчать три минуты. А потом я задам один вопрос.

Маг был убийственно спокоен, а я чувствовала себя в ловушке. Секунды текли так медленно и мучительно, что казалось время топчется на месте.

Я бросила взгляд на портрет Алонсо Коды.

Не тебе, девочка, тягаться с таким противником. Тебе не обхитрить Захарию Ламми.

Моя память была только моей до недавнего времени. Я могла распоряжаться своими мыслями, а он хотел лишить меня этого права. И мои видения… Прав был Люк, когда говорил об опасности.

– Итак…

Три минуты истекли, я впилась в подлокотники и смотрела на губы мага.

– Что ты помнишь, Мальта? – спросил он и дал подсказку: – Не говори, что твоя память, все еще затуманена. Меня это очень огорчит.

Не сдавайся, Мальта. Ты сможешь. Плевать на давно почившего Коду. Стоит один раз признаться и все!

Внезапно я подумала про сестру.

Мама пришла на кухню. Маленькая Криста сидела на полу, ее мордашка по самые глаза была измазана вареньем, одна рука по локоть скрыта в банке.

– Криста! Ты что, взяла варенье без спроса!?

На что та ответила совершенно спокойно.

– А ты уверена, что это я? Докажи-и-и.

Вся в варенье, но тем не менее «докажи-и-и». Надежда на лучшее, отвага и несгибаемая воля.

– Чему ты улыбаешься, Мальта? – спросил Захария.

– Я кое-что вспомнила…

– Ну, вот видишь, главное верить в себя. Знаешь, в книге, которую я читал, когда ты зашла, говорилось о том, что наш разум ничего не забывает. Мы помним каждую мелочь, что когда-либо видели или слышали. Но, согласись, это было бы невыносимо – постоянно помнить обо всем, поэтому дар забвения – один из величайших подарков данных нам природой. – Он улыбнулся тепло и непринужденно. – Сколько было мальчиков?

– Не знаю, – ответила я, ощущая странную легкость, – я вспоминала о доме. А про видение я знаю только то, что вы мне рассказали.

Глава 13

На этот раз обитателей Неба собрали в просторном зале с резными колоннами. На потолке среди нарисованных звезд парили нарисованные птицы. Из зала вели три красные двери, они выделялись яркими прямоугольниками на фоне серовато-бежевого камня стен. И выглядели зловеще.

По взглядам я поняла, что Корин поделился увиденным. Меня встретили смешками.

Люка не было.

– Веселая ночка, Мальта? – крикнул Корин и подмигнул.

Он неуловимо изменился. Держался вызывающе и независимо. Плечи были расправлены, мантия выглядела слишком опрятной. Перевязи, поддерживающей руку, больше не было. Судя по неприличному жесту, который он сделал в мою сторону, рука у него зажила окончательно.

Алиса цыкнула на всех.

Мгновенно воцарилась тишина.

– Захария утверждает, что Мальта – маг редкой породы.

– И мы знаем, какой у нее редкий талант, – прошептал Корин, но так, чтобы его услышали.

Алиса ограничилась строгим взглядом, но было понятно, что она вовсе не против такого поведения. Корин явно угодил в любимчики, а возможно, он является примером успешного перевоспитания. И его заберут с Неба до того, как истекут два месяца, выделенные верховным магом.

Было бы хорошо.

– Мальта у нас из предсказательниц, – Алиса скривилась, как будто откусила что-то очень кислое. – Вы все бывали на ярмарках. Вот она одна из этих. Ну же, Мальта, скажи собравшимся, что вас ожидает в ближайшем будущем?

Я думала, Захарию взбесит мой отказ признать, что я помню свои видения. Была готова к тому, что меня запрут в холодной камере или даже выпорют, как Медея поступила с Ингар в прачечной. Но он лишь вздохнул так, как будто на его плечах лежала вся тяжесть этого мира, и вызвал Алису: «Пусть Мальта присоединится к сегодняшнему занятию».

И вот теперь Алиса требует предсказывать будущее. Что ж… могло быть и хуже.

Я встретилась с магичкой взглядом. Бездна. Снова эта черная бездна, как прошлой ночью.

– Что. Ждет. – отчеканила она.

Это не было вопросом, просто два слова сорвались с ее губ и упали чугунными плитами.

– Я не знаю.

– Не знаешь? А ты постарайся. Давай, вещай.

Корин заржал.

– Я не шучу, – вдруг закричала Алиса, и смех немедленно оборвался. – Я хочу, чтобы ты продемонстрировала магию. У тебя же серьги в ушах. Соберись и загляни в будущее!

– Будущее нельзя увидеть. Будущее неопределенно, только настоящее имеет значение, – повторила я слова Захарии.

– Ах, так! Тогда я предскажу твое будущее, Мальта. Если ты сейчас же не продемонстрируешь своих талантов, бессмысленное ты создание, то неделю не выйдешь из холодной. Есть будешь черствый хлеб, а пить стылую воду. И то, если я не забуду их тебе принести. Вот тут, и правда, туман, не знаю, вспомню ли я про тебя или нет.

Я даже испытала некоторое облегчение. Неизвестность пугает, определенность понятна. В том, что за неподчинение последует наказание, сомневаться не приходилось.

– Давай, Мальта, попробуй. Просто отдайся своей магии, – Саманта сильно побледнела, ладони ее сжались в кулаки.

– Отдаться она может только тролльим ублюдкам.

Я чувствовала, что щеки начинают пылать.