Проснулся он заметно раздраженным.

Лежа в постели, пока вся деревня только начинала потягиваться, он наконец узнал о том, что все это время не имел возможности представлять, воображать. Прежде ему в этой роскоши было отказано. Призраки его прошлых женщин, только что его навестивших, ему этого предложить не могли. Они были великолепны, но все, чем они являлись, было выставлено напоказ.

Рассеянно разглядывая потолок, он осознал, что у Присциллы внутри, наоборот, был целый мир. Лабиринты и запутанные тропинки, двери и винтовые лестницы, тайные ходы, скрытые в библиотеках, целый зачарованный замок. И она, она сама сидела взаперти в самой высокой башне, над самой глубокой пропастью, потому что (и Чезаре это точно знал) она боялась, что ее найдут.

Как ни странно, от этой мысли его переполнило неожиданное счастье.

Глава семнадцатая

Тем утром несколько дней спустя бар Аниты был особенно переполнен по причине чемпионата в брискола, в котором участвовали почти все мужчины деревушки; а те, кто не играл, все равно пришли, потому что так они могли узнать новости о Владимиро. Дон Казимиро еще на рассвете отправился в больницу, и все с минуты на минуту ждали его возвращения с новостями.

Так и проводили часы за кофе и бокалами ледяного белого вина, а жара тем временем становилась все свирепее. Прямо перед баром, сидя на своих складных стульчиках перед «Империей деликатесов», три кумушки яростно обмахивались старенькими веерами и внимательно следили за улицей, ведущей на крошечную площадь. Дона Казимиро они бы и мертвыми не пропустили.

– О, и этот идет, – заметила Кларетта, дернув подбородком в сторону Чезаре, который спокойно шел к бару с книгой в руке. Две кумушки посмотрели в ту сторону и одобрительно кивнули, глядя на представительную фигуру доктора.

Улыбнувшись им, он поднял руку с книгой в знак приветствия.

– Что это у него в руке? – спросила, прищурившись, Эвелина.

– Книга, – возмущенно ответила Розамария. – И он туда же. Поди, писательницы этой.

Три седые головы одновременно закачались, выражая разочарование. Новую гостью деревни они просто не переваривали.

Чезаре и правда нес в руке книгу Присциллы, а точнее, первую книгу серии, которую он взял в библиотеке, и теперь хотел вернуть Аманде – раз уж он купил их все у Эрнесто.

Однако сначала, как и всегда, когда он приезжал в Тильобьянко, Чезаре зашел в бар, где уже собралась почти вся деревня и где его встретили чем-то похожим на овации.

– Доктор, сыграем в брискола? Давай, у нас чемпионат! – воскликнул Витторино, передвигая стул к своему столику.

Чезаре с удовлетворенным вздохом упал на сиденье. Вот это жизнь. Спокойные дни, никаких тебе проблем и головных болей, вдали от всех, и никто от него ничего не ждет, разве что партию в брискола на турнире. Ему определенно стоит почаще сюда возвращаться.

В нескольких столах от него женщины из книжного клуба, которые позволили себе прийти и отпраздновать более чем заслуженную накануне победу шестью капучино и шестью круассанами, сейчас следили за ним во все глаза. Неужели у него в руках роман той самой? Это его он только что положил на стол? Да как так!

Грудь Ирены вздымалась от негодования, и все остальные следовали ее примеру. Вообще-то почти все, потому что одна из них при виде красавца-доктора, как всегда, практически перестала дышать и не могла отвести от него взгляд.

Прочитал ли он ее записку, спрашивала себя она. Он понял, что это она ее послала? Нужно написать еще одну? Нужно лично сказать? Признаться в своей любви и в своей пылающей страсти? Последовать за ним в темный переулок и поцеловать без предупреждения, чтобы он ничего не успел понять? И почему, действительно, у Чезаре с собой книга этой Гринвуд? Еще не хватало тут писательницы, подумала она, сжимая в дрожащих пальцах свой капучино на соевом молоке. Она заставила себя отвести глаза и тут же встретилась с внимательным взглядом Агаты, сидевшей не так далеко от нее и гладившей мягкие ушки Трамеццино, сейчас уже вымытого, чистенького и сытого.

Рядом с ней, за столиком, который вполне можно было назвать детским, сидели Вирджиния, близнецы и Маргарита, которая быстро-быстро лопотала песику о чем-то, что знали только они двое, и, видимо, это было чем-то важным, потому что малышка сидела на полу и уже какое-то время шептала ему на ухо. Ее пухленькие голые ножки торчали из-под летнего платьица в подсолнухах: Маргарита терпеть не могла носить обувь и давно сбросила свои сандалики, которые теперь валялись посреди бара.

Агата нахмурилась. Почему эта тетя из книжного клуба, Лаура, сидит за столом отдельно от остальных? Как завзятый детектив, она смотрела на нее, не таясь, готовясь уловить любую мелочь, жест, который выдал бы то, что происходит.

Никто никогда в этом месте не занимается своими делами, тем временем думала Лаура. Особенно эта девочка вся в веснушках и с рыжими, как морковка, волосами. Опустив взгляд в чашку, Лаура ограничилась тем, что украдкой поглядывала на Чезаре: как он был красив, такой загорелый, в белой рубашке. Как бы ей хотелось оказаться в его сильных надежных руках. Возможно, да, ей стоит написать еще записку…

В этот момент вошли Аньезе с Эльвирой, каждая с пакетом баклажан.

– А где дон Казимиро? – спросила Аньезе.

– Он еще не вернулся, – ответила Анита, взбивая пенку для очередного капучино. – Садитесь, я вам что-нибудь приготовлю. В любом случае мы все уже здесь. Подождем вместе, с минуты на минуту он и будет.

Две соседки заняли столик рядом с входом, чтобы лучше видеть улицу. А потом Эльвира постучала по плечу Чезаре:

– Доктор, ну что, наслаждаетесь отпуском дома?.. Я вам собрала цукини со своего огорода, зайдите потом.

Чезаре улыбнулся Эльвире, и Лауру за своим столиком охватила дрожь.

Как он прекрасен, спасибо, Эльвира!

– Эй, доктор Стрейнджлав,[27] – фыркнул Витторино, когда Анита поставила печенье на стол перед Чезаре, – если ты играешь, то отлично, а будешь просто сидеть здесь, пока тебя балуют все женщины деревни, мы никогда не закончим.

– Прости, прости! – расхохотавшись, повинился Чезаре.

– Кстати, как у тебя с женщинами? – встрял в разговор Эльвио, подмигнув ему.

– Ах, эти женщины… – заговорщицки ответил тот, а в его воображении тем временем вырисовывался образ Присциллы. Ему хотелось коснуться ее щеки и проверить, не сработает ли сигнализация, как в музеях. Ни одна из тех женщин, кого он встречал за всю жизнь, даже те, кто сейчас терпеливо ждал его в Венеции, никогда так на него не действовали. В глазах Присциллы скрывался магнит.

Лаура, которая, разумеется,