– Вот, Стас, придется тебе тут поваляться одному, – сказал Гуров, садясь на край кровати. – Уговорил я докторов, меня сегодня выпишут. А про тебя сказали, что придется еще здесь погостить.

– Да я уже приготовился к тому, чтобы лежать, – отвечал Крячко. – Главное, чтобы нога цела осталась. А ты что делать будешь? Начнешь по всем подвалам в городе лазить, искать наших друзей?

– Нет, по подвалам я лазить не стану, – отвечал Гуров. – Для этого у местной полиции достаточно народа имеется. Наверное, я отсюда уеду. Так что ты готовься к тому, что меня некоторое время в городе не будет. Врачам я об этом, конечно, не скажу, иначе они меня ни за что не отпустят. Но тебя, разумеется, я должен поставить в известность.

– Куда же ты собрался? – поинтересовался Крячко. – В Москву?

– Нет, не в Москву, а в Ростов, – отвечал Гуров. – Предвижу твой вопрос насчет того, что я там забыл, сразу отвечаю на него. Чем больше я узнавал о Елене Прокофьевой, тем больше обращал внимание на то, что в ее прошлом скрыта какая-то тайна. Эта женщина упорно не хотела говорить о нем никому: ни подругам, ни мужу, ни товарищам по работе. А ее детство и юность прошли именно в Ростове. Мне кажется, что мы с тобой с самого начала пошли по неверному следу.

– Что ты хочешь этим сказать? – осведомился Крячко.

– Ты ведь помнишь, как мы узнали о том, что Иннокентий Прокофьев – страстный картежник, что он регулярно срывает куш, получает крупные выигрыши. После этого мы решили, что убийца Елены пришел в квартиру именно за его деньгами, – начал Гуров. – Соответственно, разрабатывали именно карточный круг знакомых. Однако никакой след мы там не нашли. Зато засекли сразу двух человек, которые следили за самой Еленой, бывали в театре. Эти люди настолько серьезно интересовались Прокофьевой, что даже смогли одновременно с нами узнать о существовании сторожки, которую ей продал пенсионер Кислицын. Только наша оперативность, тот факт, что мы среди ночи бросились на квартиру Кислицына, а затем поехали в лес, помешал бандитам завладеть кладом, который они так упорно искали. Спрашивается, связан ли клад в сторожке с карточными выигрышами Иннокентия? Ответ звучит так: на такую связь ничто не указывает. Мы, правда, пока не знаем, что лежит в той сумке…

– Ты, я думаю, сегодня же об этом узнаешь, – прервал друга Крячко. – Я же понимаю, как тебе хочется открыть эту сумку и выяснить, что в ней находится. Но я не в претензии. Потом расскажешь.

– Я тебе твердо обещаю, Стас, – торжественно произнес Гуров, – я никуда не уеду из Заозерска, пока не приду сюда и не расскажу тебе о результатах вскрытия этой сумки. Ты будешь первым, кто узнает о ее содержимом, – разумеется, кроме тех людей, которые будут при этом присутствовать. А теперь можно мне закончить мою мысль?

– Да, закончи ее, пожалуйста, – сказал Крячко. – Извини, что я тебя прервал.

– Ничего страшного, я к этому привык. Итак, мы пока не знаем, что лежит в сумке. Но я уверен в одном – это не карточные выигрыши Иннокентия. Там находится что-то, напрямую связанное с детством Елены. Но, глядя на содержимое сумки, мы эту связь вряд ли поймем. Значит, надо ехать в Ростов, искать людей, которые знали Елену и ее родителей, историю этой семьи. Мне кажется, там откроется много интересного. Мы узнаем многое, может быть, даже все.

– Что ж, езжай в свой Ростов, – сказал Крячко. – Потом расскажешь. Будет интересно услышать эту увлекательную историю. Иди, не тяни.

Гуров помахал другу на прощание, зашел в кабинет начальника отделения, получил документы на выписку и спустя несколько минут уже шагал по парку к выходу из госпиталя. У его ворот он вызвал такси и назвал водителю адрес управления.

Вскоре сыщик вошел в кабинет майора Проценко.

– Лев Иванович! – воскликнул тот, увидев гостя. – Вы что здесь делаете? Вам же лечиться надо.

– А вот я решил, что уже практически здоров, – заявил Гуров. – Пора мне вернуться к работе. Я сюда явился с двумя целями. Первая – узнать, как продвигается поиск бандитов. Какая-то ясность появилась?

Проценко покачал головой и проговорил:

– К сожалению, порадовать мне вас нечем. Все организации, которые сдают жилье официально, мы проверили еще раньше. Сейчас участковые ходят по квартирам, о хозяевах которых известно, что они пускают постояльцев. Но тут тоже никого подозрительного пока найти не удалось. Сейчас я поставил задачу раскинуть сеть шире, захватить как можно больше адресов. Дня через два надеюсь получить какой-то результат.

– Что ж, такой ответ меня вполне устраивает, – сказал Гуров. – В таком случае перейдем ко второй цели моего приезда. Где сумка?

– Какая сумка? – с почти подлинным удивлением спросил Проценко.

– Та самая, – совершенно спокойно отвечал Гуров. – Которую мы вчера нашли на дубе, в тридцати пяти шагах от сторожки. В сейфе лежит?

– Естественно, в сейфе, – уже серьезно ответил майор. – Где же ей еще лежать?

– В таком случае неси ее сюда, – скомандовал Гуров. – Зови еще кого-то из управления. Может быть, стоит даже вашего генерала пригласить. Обязательно приведи бухгалтера.

– Думаете, надо будет оприходовать ценности? – осведомился Проценко.

– Не думаю, а уверен, – отвечал Гуров. – Пересчитать ценности точно понадобится. А вот насчет оприходовать – это как суд решит. В общем, долго объяснять. Давай, майор, неси сюда сумку и зови людей.

Спустя некоторое время в кабинете, кроме Гурова и Проценко, собрались еще полковник, заместитель начальника областного управления и служащая из бухгалтерии.

Тут возникло затруднение чисто технического характера. Крышка была накрепко пришита к сумке прочной суровой ниткой. Однако у Гурова был при себе нож. Сыщик воспользовался им и открыл сумку.

Первое, что он увидел, – аккуратно заклеенные банковские пачки купюр зеленоватого цвета. Сумка была набита долларами. Гуров начал постепенно выгружать их на стол, выкладывал пачку за пачкой. Когда сумка наполовину опустела, под валютой показались российские деньги. Правда, все купюры были номиналом не больше пятисот рублей. Тут не было ни пятитысячных, ни даже тысячных бумажек. Лев Иванович выложил на стол и их. На самом дне сумки обнаружились два мешочка. Когда Гуров развязал и потряс первый из них, на стол посыпались прозрачные, довольно крупные необработанные алмазы. Во втором, как выяснилось, лежали бриллианты.

Люди, собравшиеся в кабинете, молча смотрели на сокровища, лежавшие перед ними. Скорее всего, никто из присутствующих, кроме Гурова, раньше не видел такого богатства, собранного вместе. Самому сыщику уже приходилось наблюдать нечто подобное.

– Теперь надо все это добро пересчитать, составить опись и поместить в банк, – сказал Лев Иванович. – А там уже суд будет решать, передать ли эти богатства Иннокентию Прокофьеву как ближайшему наследнику покойной жены, другим ее родственникам или же, если эти средства нажиты незаконно, обратить их в собственность государства. – Он обернулся к бухгалтерше и попросил: – Пересчитайте все это, пожалуйста.

Женщина села за стол, положила рядом с собой калькулятор, ручку, лист бумаги, затем взглянула на Гурова и спросила:

– А драгоценности как считать?

– Просто укажите количество камней, – посоветовал ей сыщик. – Голубых столько-то, прозрачных столько-то. Мы сейчас не можем писать в описи «бриллианты» или «алмазы». Только ювелиры могут дать определение и сделать