к двери антикварного магазина.

Хозяйка от неожиданности выпустила поводок и увидела, как Матильда исчезла за дверью магазина.

– Матильда, стой! – воскликнула Ревмира Спартаковна без особой надежды на успех.

Действительно, Матильда не отреагировала на ее призыв. Точнее, из магазина донесся ее взволнованный лай.

Ревмира Спартаковна знала, что Никодим Никодимович, опасаясь за хрупкие старинные экспонаты, не разрешает входить в магазин покупателям с собаками и другими домашними животными. Перед входом даже висела соответствующая табличка.

Никодима Никодимовича Ревмира Спартаковна уважала и не хотела с ним ссориться. Поэтому, еще раз позвав Матильду, она вбежала в магазин, чтобы предотвратить урон, который могла нанести антиквариату ее жизнерадостная собачка.

В магазине, как обычно, было полутемно, и вначале Ревмира Спартаковна ничего и никого не заметила. Можно сказать, что она ничего не услышала, поскольку все звуки заглушал лай Матильды. Причем этот лай был особенно истеричным и взволнованным.

Однако, сделав пару шагов от порога, хозяйка Матильды обо что-то споткнулась.

С трудом удержав равновесие и приглядевшись, она с ужасом поняла, что споткнулась не обо что-то, а об кого-то – об лежащего на полу человека.

Приглядевшись к нему еще внимательнее, она поняла, что это не кто иной, как ее старый знакомый Никодим Никодимович.

Антиквар лежал на полу, неловко подвернув ногу. Лицо его было бледно, глаза полузакрыты, из груди вырывалось хриплое неровное дыхание и мучительные стоны.

Рядом с телом сидела Матильда, заливаясь оглушительным лаем, переходящим в истерический визг.

– Никодим Никодимович! – воскликнула Ревмира Спартаковна с испугом и сочувствием. – Вам плохо? Я сейчас вызову «скорую»!

Однако, наклонившись к несчастному антиквару, она разглядела еще одну чрезвычайно неприятную деталь.

Волосы на темени Никодима Никодимовича потемнели и слиплись, а на полу под головой расплывалась темная лужа, в которой трудно было не узнать кровь.

– Ой! – испуганно вскрикнула Ревмира Спартаковна при виде крови. – Что же это?

Тут она вспомнила многочисленные телевизионные сериалы из жизни бандитов и полицейских, которые они с Матильдой смотрели по вечерам, и картина событий сложилась у нее в голове.

В антикварный магазин проникли злоумышленники, Никодим Никодимович хотел им помешать, за что и поплатился – грабители ударили его по голове, как пишут в протоколах, «тупым тяжелым предметом», после чего, скорее всего, благополучно скрылись с места преступления.

Или не скрылись?

Ревмира Спартаковна испуганно огляделась по сторонам.

На первый взгляд, в магазине никого не было, и она немного успокоилась. Еще больше успокоило ее поведение Матильды – бдительная собачка лаяла возле раненого антиквара, а не шныряла по углам, как она делала бы, если бы в магазине присутствовали посторонние.

Тем временем несчастный антиквар застонал особенно громко и приоткрыл глаза.

– Никодим Никодимович, что случилось? – проговорила решительная старушка. – На вас напали? Вас ранили грабители? Я сейчас вызову милицию! То есть полицию! Ну, и «скорую», само собой…

– Нет… – едва слышно пролепетал антиквар, – не надо полицию! Я сам упал и ударился! Врача – да, а полицию – не надо…

Он прикрыл глаза и добавил, собрав последние силы: – Дождитесь Антонину Алексеевну! Я вас прошу… я вас очень прошу!..

– Ну вот, я вас и дождалась! – завершила старушка свой драматический рассказ. – И в полицию не звонила, раз он не велел.

– А «скорую» вызвали? – уточнила я.

– Само собой, сразу, – в голосе Ревмиры Спартаковны прозвучала обида. – Только вы же их знаете, они быстро не приезжают… хорошо, если через час доберутся…

– Так что, так и не приехали? – всполошилась я. – Сколько же времени прошло?

– Да минут сорок. – Старушка взглянула на Матильду, словно ждала от нее подтверждения своих слов. Собачка утвердительно тявкнула. Видимо, у нее было очень развито чувство времени.

– То есть Никодим Никодимович все еще в магазине?

Не дождавшись ответа, я влетела в помещение.

Старик лежал на полу недалеко от входа. Заботливая Ревмира Спартаковна подложила ему под голову сложенный вдвое коврик.

При моем появлении Никодим Никодимович приоткрыл глаза и проговорил слабым прерывающимся голосом:

– Простите меня, Тонечка, я один виноват во всем!

– Ни в чем вы не виноваты! – я поторопилась его успокоить, очень уж жалко было старика. – Это я виновата, что оставила вас одного!

– Только не бросайте магазин! – взмолился он. – Этого ни в коем случае нельзя делать!

Тут, очевидно от усилий, глаза его закатились, и старик потерял сознание.

– Кончается! – ахнула Ревмира Спартаковна, незаметно просочившаяся за мной в магазин.

– Да типун вам на язык! – с досадой закричала я, поскольку, судя по всему, это было правдой.

Положение спас врач из появившейся наконец «скорой». Он сделал старику укол, ощупал голову и сказал, что нужно скорее везти в больницу, возможно, понадобится операция. Меня в машину не взяли, сказали, что все равно положат Никодима Никодимовича в реанимацию, а туда не пускают.

– Приезжайте утром, – заключил врач, – тогда все и узнаете.

Он крикнул водителя, и они споро подхватили легкого старика на носилки. Ревмира Спартаковна, несмотря на свое революционное имя, перекрестилась им вслед.

После отъезда «скорой» старуха со своей болонкой отправилась домой с видимым облегчением. Будь моя воля, я бы тоже слиняла отсюда куда-нибудь. Но куда? Сама же сказала сегодня мужу, что не буду неделю ночевать дома.

И я снова удивилась, до чего спокойно он воспринял это известие, но теперь, после нападения на Никодима Никодимовича, меня это мало трогало.

Я заперла магазин на все замки и поставила на сигнализацию. Кот Казимир ходил за мной, как собака, точно у левой ноги. Видимо, понял, что больше ему не на кого надеяться. Грач сидел в клетке, нахохлившись, как воробей на морозе, и молчал.

На первый взгляд в магазине не было особого беспорядка, а значит, ударили Никодима Никодимовича не случайные грабители. Те перевернули бы тут все вверх дном. Что-то мне подсказывало, что это та самая парочка, которая явилась ко мне.

– Что же ты не защитил Никодима? – спросила я кота.

Тот, естественно, ничего не ответил, только посмотрел на меня очень выразительно.

Ночь прошла относительно спокойно. Я думала, что до утра буду стучать зубами от страха, прислушиваться, не ходит ли кто-нибудь внизу, в магазине, вздрагивать от каждого шороха и обливаться холодным потом, когда услышу треск рассохшейся половицы или урчание включившегося холодильника. Ничего этого не было. Я провалилась в тяжелый сон, едва коснувшись головой подушки в пожелтевшей наволочке, пахнущей лавандой. Очевидно, злоумышленники побоялись, что в магазин приедет полиция, или же добились от Никодима Никодимовича всего, чего хотели.

В моей сонной голове забрезжили какие-то мысли. Им была нужна монета. Да не какая-нибудь, а особенная. Как этот коротышка кричал? «Госпожи больше нет, а ты никто!»