Шрифт:
Закладка:
Роберт махнул ей рукой.
– Вы просили сообщить результаты, – сказала медсестра, приближаясь. – Конечно, это еще неофициально, но могу сказать, что все не так плохо. Необратимых изменений нет и большой гематомы нет, ну, конечно, сотрясение сильное, но это обязательно пройдет, только покой нужен!
– Спасибо вам! – Роберт порывисто вскочил, опрокинув стул. – Дорогая, огромное вам спасибо за хорошие вести. Теперь сестра поправится, я точно знаю!
Наблюдая за ним, я вспомнила, что вообще-то пришла к Никодиму Никодимовичу, и покинула кафетерий. Роберт крикнул мне вслед, что скоро подойдет к реанимации.
Как только Антонина покинула кафе, Роберт Манукян перестал преувеличенно радоваться и сжимать руки медсестры, с лица которой тут же исчезла приветливая улыбка. Она сама отняла руки и уставилась на Роберта в ожидании.
– Кофе выпьешь? – предложил он.
– Некогда мне, – буркнула медсестра, – тем более кофе тут паршивый, уж я-то знаю.
– Ну, тогда… – Роберт полез в карман.
– Не здесь! – тут же шикнула на него медсестра и пошла к выходу из кафе.
Тетка за стойкой проводила их долгим взглядом и пренебрежительно фыркнула.
Медсестра привела Роберта на черную лестницу и остановилась на маленькой площадке между этажами.
– Ну, как договаривались, – он отсчитал деньги.
– Прибавить бы! – она потянула еще одну бумажку из пачки, но Манукян перехватил ее руку и больно сжал.
– Как договаривались, – прошипел он, – и так много. Подумаешь – в кафе зашла и три слова сказала. Ничем ты не рискуешь, ничего не нарушаешь.
– Да уж, нет у тебя никакой сестры, – усмехнулась она, – для чего тебе нужно эту девку дурачить – ума не приложу! Вида у нее никакого, шмотки дешевые – ни рожи, в общем, ни кожи. Ну да мое-то какое дело, в конце концов…
– Действительно, не твое дело! – он спрятал бумажник. – Ты свое получила – и гуляй! Да не болтай там, откуда деньги, а не то, сама понимаешь…
Он поглядел грозно, но медсестра не отреагировала на его взгляд, а прошипела что-то нелестное и ушла.
С посещением Никодима Никодимовича у меня вышел полный облом, потому что вместо симпатичной сестрички из палаты выглянула злобная тетка и рявкнула, что в реанимацию никого не пускают – не положено, и вообще больной спит, так что нечего толкаться у двери. Я еле-еле уговорила старшую сестру взять на хранение вещи, которые принесла, не домой же тащить!
И вот, когда я уныло брела по коридору, не зная, куда податься, меня догнал Роберт и весело сказал:
– Все в порядке! Я был у врача, он подтвердил, что у сестры все будет нормально. Ох, гора с плеч!
Я только вздохнула. Роберт тотчас же все понял и наклонился ко мне:
– Простите меня, я все о своем!
Его глаза оказались рядом – темные, ласковые. Он положил руку на мое плечо, и от этой руки меня обожгло жаром. Захотелось вдруг, чтобы рядом был добрый, сильный мужчина, который взял бы на себя все мои заботы. Хоть ненадолго, на некоторое время, чтобы мне немножко передохнуть…
– Послушайте, Тоня… – тихо сказал он, – а давайте мы ненадолго забудем обо всех наших неприятностях. Словно их нет! И проведем этот день так, как будто мы с вами давно знакомы и симпатизируем друг другу. Нам будет хорошо вдвоем, а все свои проблемы мы оставим за бортом. Честное слово, так будет лучше! Ведь должны же люди когда-то отдыхать!
Его слова так отвечали моим мыслям, что я вздрогнула. А потом прикрыла глаза и на секунду прислонилась к нему.
– Пойдемте! – Роберт решительно подхватил меня под руку. – Вам надо взбодриться, выпить приличного кофе, поесть… И чтобы музыка играла, и светло, чисто было… воздух свежий…
Я слегка очухалась в его машине. Оказалось, мы уже давно куда-то едем.
– Куда это мы? – я пошевелилась.
– Я же обещал, что отвезу тебя в приличный ресторан! – весело сказал Роберт. – Ты останешься довольна!
Надо же, мы, оказывается, уже перешли на ты. И про ресторан он сказал как-то… слишком уверенно, что ли. Вот откуда он знает мои вкусы? И вообще, для чего я согласилась с ним куда-то ехать? То есть он вроде бы согласия и не спрашивал! Какой ресторан в двенадцать часов? В больнице, помнится, речь шла только о кофе.
Роберт что-то говорил – быстро, много, горячо, а я осторожно огляделась.
В салоне машины было просторно, пахло приятно. Сам Роберт был одет прилично и дорого. Я же, собираясь утром в больницу, натянула все те же осточертевшие джинсы, потому что с утра было прохладно, а сверху серенькую неприметную курточку. Волосы стянула в жиденький хвост, глаза едва накрасила. И вот на такую чувырлу запал приличный мужчина?
Весь мой негативный жизненный опыт говорил, что такого не бывает. Для меня приготовлены только такие придурки, как Виталик, хотя он такой один, другого не сыскать. Так чего же этому восточному человеку от меня надо?
Я повертела головой. Мы ехали по той улице, где располагался мой дом, то есть где проживали мой муженек со свекровью.
– Послушай… – нерешительно сказала я, – если мы пойдем в ресторан, то мне неплохо бы переодеться…
– Ну что еще придумала! – недовольно заворчал Роберт. – Все нормально у тебя, отличный прикид!
При этом я была уверена: он понятия не имел, что на мне надето. Я поерзала на сиденье, и тут в глаза бросилась одна вещь. Точнее, три вещи. Три маленькие иконки, которые некоторые водители прикрепляют к приборной доске. Обычно на них изображены Иисус Христос, Дева Мария с младенцем, а также Николай Угодник. Водители считают, что это и есть Святая Троица. Помню, как муж возмущенно рассказывал свекрови о религиозной неграмотности народа, ведь Святая Троица – это совсем не то. Ну да ладно, это я так, к слову.
У Роберта на иконках было совсем другое. На первой – какой-то мужчина с черными усами в высокой шапке, расшитой золотом. Ясно, какой-то восточный царь. На следующей – маска, которая мне показалась знакомой. Не эту ли маску я видела в магазине, когда парочка злоумышленников пыталась найти монету? Маска вывалилась из шкафа, злодеи ужасно испугались и убежали.
А когда я увидела третью иконку, то исчезли последние сомнения. На ней был изображен клоун в колпаке с бубенчиками, со зловещей, издевательской улыбкой и красными, будто вымазанными кровью губами.
Этого клоуна я не могла ни с кем перепутать! Такой же лежал в шкатулке, которая хранилась в ящике комода моей тети Валерии Львовны, это его я видела в детстве в страшных снах!
