Семья Сьюзен Томпсон была хорошо известна Баффеттам: именно ее отец, Док Томпсон, руководил единственной неудачной избирательной кампанией Говарда Баффетта. Во многих отношениях их семьи сильно отличались друг от друга. Мать Сьюзи, Дороти Томпсон, милая, миниатюрная женщина, житейски мудрая, была известна в семье как жена-спутница. Она следила за тем, чтобы ужин был на столе ровно в шесть и помогала мужу во всех аспектах жизни. Невысокий пижон с серебряной шевелюрой, он носил галстуки-бабочки и шерстяные костюмы-тройки лавандового, бледно-розового или травянистого цветов, производя сногсшибательное впечатление, и держался с осанкой человека, уверенного в том, что им восхищаются.

Он был деканом Колледжа искусств и наук в Университете Омахи, где одновременно преподавал психологию и руководил спортивными программами университета. Он разрабатывал психологические и IQ тесты, а также контролировал процесс тестирования школьников[147]. Даже в воскресенье он не давал себе отдыха. В остальное время он вещал о своих политических убеждениях всем, кто попадал в зону досягаемости. Его взгляды были схожи с убеждениями Говарда Баффетта.

Свои пожелания Док Томпсон высказывал с милой улыбкой, настаивая при этом на их незамедлительном выполнении. Он рассуждал о значении женщин, но при этом ждал, что они его будут обслуживать. Его работа была связана с глубинным «я», однако он был заметно тщеславен. Он цеплялся за тех, кого любил, и нервничал, когда они исчезали из его поля зрения. Будучи хронически обеспокоенным ипохондриком, он часто предсказывал, что с теми, кто ему дорог, случится какая-то беда. С теми, кто выполнял все его требования, он был чрезвычайно ласков.

Старшая дочь Томпсонов, Дороти, известная как Дотти, не была достаточно исполнительной. Согласно семейным преданиям, в первые несколько лет жизни отец частенько запирал Дотти в чулане, когда был ею особенно недоволен[148].

Вторая дочь Томпсонов, Сьюзи, родилась через семь лет после появления на свет Дотти. Видя, как плохо суровое отцовское воспитание действует на старушую дочь, их мать собралась с духом и сказала: «Эта была твоя дочь. Вторую буду воспитывать я».

С самого рождения Сьюзи была болезненным ребенком. У нее была аллергия и хронические ушные инфекции. За первые полтора года жизни она с десяток раз перенесла дренаж ушей с проколом барабанной перепонки. Она страдала от длительных приступов ревматической лихорадки. Начиная с детского сада и до второго класса Сьюзи по четыре-пять месяцев сидела дома из-за болезней. Позже она вспоминала, как смотрела из окна на играющих на улице детей, мечтая присоединиться к ним[149].

Подростком Сьюзи ходила в Центральную среднюю школу Омахи, в которой учились дети разных вероисповеданий и цветов кожи, что было необычно для 1940-х годов. Там она интересовалась речевым мастерством и актерским искусством, а не академическими предметами. В школьном дискуссионном клубе Сьюзен высказывалась страстно и убедительно, причем ее убеждения вовсе не были схожими с отцовскими. Благодаря своему обаянию и яркой индивидуальности ей присудили титул самой популярной ученицы, сделав фрейлиной школьной королевы, а в выпускном классе избрали президентом.

Так Сьюзи жила, пока не поступила в Северо-Западный университет в Эванстоне вместе со своим парнем Милтом Брауном, евреем. Она поселилась в одной комнате с Берти Баффетт. Обе вступили в студенческие сестричества. Сьюзи, чьей специальностью была журналистика, составила свое расписание так, чтобы видеть Милта Брауна почти каждый день.

Они оба вступили в Студенческий совет и встречались в библиотеке, когда он освобождался от одной из своих подработок, благодаря которым оплачивал обучение[150]. В университете нетрадиционный выбор Сьюзи открыто встречаться с евреем вступил в противоречие с ее жизнью обычной студентки. В сестричестве ей запретили приводить Брауна на танцы, потому что он вступил в еврейское братство.

Уоррен об этом ничего не знал. Бесплодно съездив на День благодарения в Эванстон, он затем навестил Сьюзи в Омахе во время зимних каникул. К тому времени он уже принял решение всерьез за ней ухаживать: у нее были качества, которых он всегда искал в девушках. Вот только она хотела подарить свою любовь Милту Брауну.

Каждый раз, вскрывая письмо из дома с требованием разорвать отношения с Брауном, Сьюзи плакала. Берти видела, что происходит, но Сьюзи никогда не доверяла ей своих переживаний, хотя они и стали подругами[151]. Однажды, ближе к концу семестра, когда обе сидели в комнате, зазвонил телефон. Это был Док Томпсон. «Возвращайся домой сейчас же», – приказал он. Он хотел разлучить ее с Милтом и сообщил, что в Северо-Западный университет она не вернется. Сьюзи, рыдая, рухнула на кровать. Но приговор обжалованию не подлежал.

Той же весной Уоррен вернулся в Омаху, окончив Колумбийский университет. Жить ему предстояло в родительском доме, пока они были в Вашингтоне, но часть лета пришлось посвятить выполнению обязательств перед Национальной гвардией. Гвардия требовала, чтобы он ежегодно в течение нескольких недель посещал учебный лагерь в Ла-Кроссе, штат Висконсин.

«Это очень демократичная организация. Там не важно, откуда ты. Чтобы влиться в коллектив, достаточно уметь читать комиксы. Примерно через час после того, как я туда попал, я начал их читать. Мой словарный запас сократился примерно до четырех слов. Можете догадаться, каких именно.

Я понял, что выгодней общаться с людьми, которые лучше тебя, потому что тогда ты немного приподнимаешься. А если будешь проводить время в окружении людей, которые ведут себя хуже, чем ты, то очень скоро начнешь соскальзывать вниз».

Учебный лагерь дал Уоррену стимул исполнить еще одну свою клятву. «Я до ужаса боялся выступать публично. Я был так напуган, что просто не мог этого сделать. Меня бы стошнило. Я устроил свою жизнь так, чтобы выступать никогда не приходилось». Но это была не единственная миссия Уоррена: чтобы завоевать сердце Сьюзен Томпсон, нужно было научиться с ней разговаривать.

Занятия по программе Дейла Карнеги проходили в отеле «Рим». Баффетт вспоминает: «Я взял сто баксов наличными, отдал их Уолли Кинану, инструктору, и сказал: “Берите, пока я не передумал”. Всего нас было человек 25–30, и мы все были в ужасе. Мы не могли даже назвать свои имена и просто стояли там, не разговаривая друг с другом. Между тем, меня поразило, что Уолли сразу запомнил все наши имена, хотя каждого видел впервые. Он был хорошим учителем и пытался научить нас запоминать по ассоциациям. Но этому я так и не научился. В конце нам выдали примеры текстов речей докладчиков и политиков. Мы должны были произносить их каждую неделю. Так ты учишься выходить за собственные