даже обращаются ко мне как к «Начальнице» и спрашивают совета, в том числе и по военным делам. Опыт командования как раз полком в учебном бою у меня уже был, и брат знал это.

— Но копейщики всё-таки наименее боеспособная и полезная часть вашей армии. Обидно не было?

— Я сама согласна была хоть опять в ашигари, лиши бы здесь оставаться — до того мне понравилось. А копейщики — ну копейщики. Я отлично понимаю, что командование армиями надо заслужить.

— А на Акбузате ваш брат сделал вас генералом прямо на поле боя — вы считаете, что за то время успели заслужить столь высокую честь?

— Ну не знаю что тут высокого… (по залу, среди призраков пошел ропот, да и судьи как-то странно шарахнулись) — ему нужен был командир резерва, которого послушаются дворяне-офицеры. Пока я оставалась низкого звания, многие предпочли бы быть возле меня, чем исполнять приказы любого другого командира — и были бы абсолютно правы по нашим законам, защищая дочь Императора. Поэтому меня пришлось повысить в звании. Это нужда, а не честь.

— Извините, но по законам Амаля присвоение звания на поле боя — это одна из высочайших почестей для солдата и офицера, не шокируйте нас признаниями что «в этом нет ничего высокого».

— Ну, уж извините… Он и раньше предлагал мне повышение, но я отказывалась. А в тот день не смогла найти отговорку… некуда было отступать.

— У нас тут пять прошений о назначении вас генералом — согласно договору ваш брат не имел права без согласия Сената Амаля назначать офицера выше полковника. Только когда он воспользовался правом «ад беллиш терре», Сенат пропустил вашу кандидатуру. Если это вынужденная мера, то ваш генеральский статус и допуск на уровень штаба тоже должен стать предметом разбирательства.

— Э-э-э, а можно вопрос: если брат не имел права назначать генералов без вашего разрешения, а я — наследница его слова, то значит, все те кадровые перестановки, которые я сделала в армии, тоже незаконны?

— Скорее всего. Мы должны глубже изучить прецеденты — потому что ситуация была исключительной, и решить, допустимо ли такое решение, или это была халатность со стороны товарища драгонария.

— То есть…

— Давайте пока не отвлекаться от сути дела. Итак, после трагической гибели вашего брата, вы становитесь главнокомандующей его армии. Проводите уже упомянутые вами перестановки, реорганизуете систему ведения боевых действий. Вы сразу согласились с использованием наших систем связи и радиофицировали даже самые примитивные подразделения. Честно — даже лучше, чем легионы Республики.

— Мой брат, несмотря на то, что учился у вас, был достаточно консервативен по части ритуалов. А ко мне как к женщине, многие из моих генералов не могли обращаться по протоколу. Я решила для этого использовать дальнюю связь… и получился весьма интересный побочный эффект. Ну и, мне понравилось играть с дальневизором. Всё что нужно — на одном приборе.

— Ну, в Республике пока что ваша операция — первая, в которой используется такое количество подобных инструментов. Многие стратиги считают, что он даёт избыточное количество информации, чем нужно на поле боя.

— Может, я просто слишком любопытна — но не видела бесполезной информации в бою.

— Это слова женщины. Расскажите, как вы начали кампанию на Нэркес. Завершение кампании на Акбузате прошло по планам, оставшимся от вашего брата?

— Да. Изменять их было бы слишком трудоёмко. Нэркес была моей первой планетарной кампанией.

— Вы использовали партизанскую тактику и изматывание, вместо навязывания крупных сражений, чтобы избежать попадания в новую «ловушку Тыгрынкээва»⁈

— Я скорее сначала переоценила силу своего влияния на офицеров. В результате они чуть не перессорились, и приходилось разводить подальше. Оставаясь вдали от соседей каждый, пытался выслужиться подвигами. В результате и получилась партизанская война, которую организовали в завоевательную кампанию уже после формирования моего штаба.

— Первоначального плана кампании у вас не было?

— Был, но мне не хватило опыта и авторитета, чтобы его реализовать. Пришлось работать с тем, что было, и решать текущие цели. Пусть я и неопытный полководец, но я догадалась, что армия без еды и топлива воевать не сможет, и старалась забирать источники ресурсов. Потом набралась наглости и стала перекрывать дороги, научилась так дробить сильные армии на мелкие… ну и начала побеждать. А после гибели Тыгрынкээва повстанцы оказались настолько деморализованы, что стали сдаваться целыми армиями и отдельными солдатами…

— Да, — покивав, согласился судья: — Партизанская война всегда была деморализующим фактором. Хотя поддержки населения у вас не было?

— Помилуйте, нам даже воду другую надо было пить. Но мы никого не обижали без причины, а если причина была — то не оставляли свидетелей. Повстанцам стало трудно использовать против нас пропаганду.

— Но на Коците вы опять изменили тактику? Отказались от проверенной стратегии? Зачем нужно было менять методы, если вы не имели опыта в наступательных действий?

— Ну, Нэркес всё-таки повстанцы сдавали, а не обороняли. На Коците началась оборона. К тому же обычный пейзаж Нэркес — джунгли, где легко спрятаться, а на Коците — ледяная равнина, где не спрячешься, даже скалы тут прозрачные. Плюс мы потеряли постоянное превосходство в воздухе — и сами стали получать удары по путям снабжения, вместо того, чтобы наносить их. Я не могла больше свободно рассредоточивать силы, потому что они могли попасть в окружение, ну и из-за действующей крепости Коцит флот не мог обеспечивать постоянной поддержки. А флот в вашей армии выполняет роль артиллерии — без него сражение провести не удастся.

— И потери у вас стали расти.

— Естественно. Здесь не города без стен, как на других планетах, здесь даже маленькая деревня — маленькая крепость. Сама планета Коцит — природная крепость. Постоянно безоблачное небо, которое очень облегчало противовоздушную оборону. Внезапно упасть сверху больше не получалось, нужно было наземное наступление.

— Однако на вашу скорость передвижения все эти факторы не повлияли. Вы умудрялись наступать даже быстрее чем на завершающем этапе Нэркес.

— Я обходила крепости, оставляя способным генералам достаточные для взятия армии. Перекрывала им дороги и пути снабжения. Прежде чем повстанцы начали оборонять дороги вооруженными поездами, мы имели развитый плацдарм позволяющий наносить удары в любой важный регион планеты. К тому же, нам часто помогала одна странная повстанческая привычка — при любом, сколь-нибудь значительном нашем успехе, повстанцы сразу снимали с фронта и вызывали в штаб своих офицеров, даже из передовых частей —