Шрифт:
Закладка:
— Моя мать бежала на Крапивницу из-за них. С яйца поганый этот язык учила, только выговор на родной речи себе испортила… Мало тогда гусары их перевешали… — она резко переменила тему, быстро развернувшись к принцессе:
— А ты молодец. Даже из себя вышла вовремя.
— Брось, — устало кивнула демонесса, чуть приподняв тяжелую голову, и уронив её обратно.
— Да нет, в самом деле, — тоном убеждения продолжала златоглазая змея: — Заставила их вызвать такого свидетеля — и так вовремя! Чуть позже бы — и мы бы не справились с его разоблачением. Ты уж извини, но очень уж сложно твою «блокировку» преодолевать. Да что с тобою? — зеленоглазая демонесса, непокорная непутёвая, неприступная дочь правителя окрестностей Аматэрасу, кажется… плакала?
— Почему они все такие? — начала она, и, к счастью, рыдания не прервали голос: — Кто я для них, кукла деревянная, что ли? Почему они ничего не слушают? Ты вот говорила про язык — может, я плохо говорю на их языке? Я ведь всё им объяснила — а они продолжают! Или вот, этого вызвали… Я даже не знаю, что я ему такого плохого сделала! О, боги!
— Тише-тише, только не зареви на глазах у всех. Бедная, а я-то думала — ты крепкая.
— Я и крепкая. Я не реву, — сразу гордо выпрямилась дочь императора.
— Ну и хорошо. А насчёт судей — я же говорила, суд у призраков не для того, чтобы выяснить истину, а для того, чтобы посоревноваться в искусстве оболгать друг друга. Правдой здесь и не пахнет.
— Я уже начала догадываться, — девушка-демон уже успокоилась, и самыми кончиками когтей проверила уголки глаз — хоть косметика нагов и не течет от всяких глупых слёз, не хватало ещё на глазах у судей убедиться в обратном. Всё-таки, принцесса она или нет? А вслух сказала:
— Скорей бы приступили к военным вопросам. Там я всё понимаю.
Две тысячи ран
…Судьи вернулись раньше. И даже не видя их призрачных лиц можно было догадаться, что они только что крепко поругались друг с другом. Они с силой садились на свои места, причем самый молодой с каким-то интересом смотрел на начальника, подперев бритую голову-череп рукой, тот явно чувствовал себя не в своей тарелке, и, наконец, переглянувшись с третьим, кивнул, разрешая. Тотчас же молодой судья поднялся и спросил:
— Подсудимая, в вашем деле есть отметка о ранении…
— У меня их две тысячи. Ровно.
— Дайте договорить. Итак, заметка о ранении, полученном в период вашей службы ракшасом. Вы можете показать его?
— Вы помните куда ранение?
— Да, в грудь.
— Покажите.
— Я — женщина. Вы на чем настаиваете?
— Вот именно! Привлекаю внимание суда — здесь в помещении полном благочестивых и верных Сынов Амаля, верных слову и твердых духом, она не находит возможности показать свою грудь! Но как же тогда ей была оказана помощь? Под видом ракшаса, в иллюзии, раненой в грудь, если она не открыла никому свою тайну?
— Я оперировала себя сама.
— Что, простите?
— Закрыла рану вариантом изоляции, дотянула до ночи… потом, нашла укромное место, заперлась и зашилась.
— Такое вообще возможно? Такая полевая медицина? Товарищ Злата?
— Вполне, — промурлыкала нага: — Если ты маг и знаешь что делать. Изоляции всё равно, что останавливать — ядовитый воздух или собственную кровь.
— Не больно было?
— Дьявольски больно. Но мы, демоны, не так быстро теряем сознание от боли, как высшие расы.
— Это правда? — судья посмотрел на ближайшего телепата:
— Абсолютно. И так как для подсудимой это весьма болезненные переживания, команда телепатов просит поскорее сменить тему. Если объект не успокоится, то некоторые из телепатов сети могут прийти в негодность.
— К сожалению, выяснение истины требует разъяснения данного вопроса — отрезал судья: — Может, наша подсудимая попробует взять себя в руки? Ведь среди телепатов процесса есть ваши близкие друзья. Не забывайте, что работа у них тяжелая — им приходится читать ваши мысли и чувствовать все ваши переживания, причем для точного свидетельствования — усиливать все ваши тревоги многократно. Так что, прошу вас, постарайтесь успокоиться.
— Это весьма трудно сделать. Потому что вы упорно пытаетесь добиться обратного.
— Но-но…
— А что вы, в самом деле, ждёте? — даже окрас кожи девушки сдвинулся в красный спектр: — Сколько можно жевать вопрос: что я делала среди ракшасов? Меня же за Цитадель судят — так и спрашивайте, что было в Цитадели!
Минута тишины, потом слово взял старший из судей:
— Подсудимая, вы ошибаетесь. Этот суд созван вовсе не для того, чтобы вносить оценку вашим действиям, завершившим осаду — победой. Отнюдь нет. Эти действия, как и ваш личный героизм уже высоко оценены и нашим народом, и Сенатом, и самим Архистратигом Корнолешем, — сказать, что при этом имени большинство призраков «удивились» — это как-то слабо выразиться. Они всем составом немую сценку сыграли, дав старику время набрать воздуха. Только Тардеш выглядел довольным: — … а после окончания процесса, — продолжал тот — Вас, возможно, ждёт достойная подвига награда. Но, в силу договора вашего отца с Сенатом, вы, в настоящее время — офицер Республики. А офицеру Республики недозволительно ослушание руководящих приказов, к каким бы благим результатам это не приводило. Вот поэтому и созван Суд Чести Амаля — чтобы выяснить, кто больше неправ — вы, со своим самоуправством, или ваш командир со своим приказом. А в этом вопросе, ваш моральный облик, факты вашей биографии — одни из самых главных составляющих.
— Извините, постараюсь больше не спорить, — но тон голоса зеленоглазой красавицы содержал в себе сердитые, сварливые, обиженные нотки…
— Мы можем дать вам перерыв, чтобы обсудить изменения в линии защиты, — добрым тоном предложил судья: — И допросим других свидетелей.
— Нет, спасибо. Я бы предпочла просто закончить быстрее
— Ладно. Итак, спасая товарища архидрагонария, вы раскрыли себя, и ваш брат, бывший командующий Туземным Корпусом, хотел вас вернуть домой?
— Ну да, но не вернул.
— И потом дал под командование полк? Трудно было спервоначалу?
— Да нет, — пожала плечами девушка: — У меня дома под командованием числится три армейских дивизии, несколько отдельных полков, а гарнизоны крепостей
