более того – в жизни не садилась на лошадь, но, глупый вопрос, могла ли я допустить, чтобы Эган понял, что Джуд Дерри чего-то не умеет делать? Конечно, нет. В той непредвиденной ситуации, в которой я оказалась, у меня был выбор: каким-то образом справиться с задачей или позволить Эгану записать себе победное очко в виртуальное табло нашего поединка.

Понятно, что второй вариант я отмела сразу.

– Пошевеливайся, Джуд, – поторопил меня Эган. Я даже не заметила, что он уже шел к конюшне. – Ты должна выбрать лошадь.

Затаив дыхание, я шаг за шагом стала приближаться к конюшне. Остальные ребята провожали нас взглядом, но я намеренно их проигнорировала. Мы переступили порог конюшни, и Эган широко развел руки, предлагая мне выбор. Я вспомнила, как очень похожий жест сделал лживый прохвост Александр, когда мы вошли в клуб.

– На какую лошадь сядешь? – спросил Эган.

В конюшне было много денников, и в каждом – по лошади. Я не представляла, какую из них выбрать и нужно ли при этом руководствоваться какими-то особыми критериями.

– Даже не знаю, ты знаком с ними лучше… – отважилась я сказать, хотя была совсем не уверена, что не сморозила глупость.

Тем не менее мое замечание оказалось вполне уместным, поскольку Эган задумчиво поглядел на животных. Затем он прошел мимо двух денников с правой стороны, и я поплелась за ним. Он остановился напротив роскошной белой кобылы с лоснящейся шкурой, напоминавшей единорога, только без самого рога.

– Это Облако, – сказал Эган, ласково поглаживая морду животного. – Тебе подойдет, она особенная.

Поколебавшись, я потянулась к ней. Облако фыркнула, и я испуганно отдернула руку. Мне нравились лошади, правда, но я также сомневалась, что нравлюсь им.

– Чем она особенная? – заинтересованно спросила я.

– Это кобыла моего коня Аида. – Пояснение звучало вполне приемлемо, пока Эган, кашлянув, не добавил злорадно: – Но только в том случае, если Аиду не по нраву племенная кобылка. Тогда мы сводим его с этой красоткой, так как ее он точно покроет. Есть определенное сходство с нами, если поразмыслить…

Скрестив руки на груди, я уставилась на него, прищурившись и приготовившись дать отпор.

– Серьезно? Ты видишь сходство между нами и Облаком с Аидом? – Я позволила себе ехидно рассмеяться. – Едва ли оно существует. По крайней мере, у твоего жеребца есть возможность, скажем так, переспать с Облаком, в то время как у тебя со мной…

Со своей отвратительной улыбочкой, недоброй и надменной, он смерил меня взглядом.

– Джуд, ты себя видела в этой одежде? – с фальшивым смущением заметил он. – Я даже не понимаю, где у тебя заканчивается спина и начинается задница.

Я метнула на него убийственный взгляд, который мог бы обезглавить Гитлера с расстояния в несколько километров.

Правда, меня порадовало, что он тоже не горит желанием заниматься со мной «другими» вещами, которыми обычно занимаются парочки.

Итак, я выбрала Облако. Эган собственноручно подготовил лошадь, проявив такую нежность и заботу, которых я от него не ожидала, и мы вернулись на манеж. Вся компания, как сам Эган, так и его друзья, держалась уверенно и спокойно. А я в сложившейся ситуации нервничала очень сильно, что наверняка было заметно. Конечно, я пыталась скрыть волнение, но мало в этом преуспела. Почему все такое большое? Почему кобыла кажется мне такой высокой и огромной?

Да, это будет покруче покера.

Прежде чем я успела придумать, как избежать предстоявшего эпического унижения, все со впечатляющей ловкостью расселись по коням. Естественно, я осталась на земле.

– Давай, Джуд, чего возишься? Хочешь сделать селфи? – пошутил Эган, сидя в седле.

Дьявол.

Чего я ждала? Наверное, что произойдет чудо, земля разверзнется и поглотит этого придурка. Но представить такое невозможно, поскольку его звали Эган Кэш. Если бы земля разверзлась, она, скорее, поглотила бы меня.

Я сделала шажок вперед, неуверенный и короткий. Взглянула на седло на спине лошади, затем туда, куда предполагалось поставить ногу, на друзей Эгана, не без злорадства наблюдавших за мной, и, наконец, на самого Эгана.

Конечно, он все знал. Он понял, что я не имею ни малейшего представления о том, как садиться на лошадь. Из мести ему хотелось увидеть мой позор, насладиться им и высмеять меня вместе со своими спесивыми приятелями. Внезапно я разозлилась. Я не доставлю ему такого удовольствия!

Я сделала второй шаг, на сей раз решительнее. И, недолго раздумывая, внутренне собравшись и почти поверив в возможность успеха (не без вмешательства богов Олимпа), я поставила левую ногу в стремя и оттолкнулась, устремившись всем телом ввысь.

«Ты сможешь, Джудди, ты сможешь!»

А точнее: «Ты не сможешь, Джудди, не сможешь!»

Вместо того, чтобы очутиться на лошади, победно восседая верхом, я растянулась поперек седла лицом вниз, повиснув, как тюфяк.

Полный провал.

Я опозорилась, причем глупейшим образом.

И в этот момент раздался взрыв смеха. Оглушительный хохот отдавался эхом у меня в голове, отчего я почувствовала себя еще хуже. Поскольку мне не удавалось найти точку опоры, как-то зацепиться или изобразить хоть что-то достойное, пришлось сползти назад, на землю, при этом я потеряла равновесие и едва не шлепнулась на пятую точку.

С трудом удержавшись на ногах, я слышала только, как надо мной потешались. Я не удостоила приятелей Эгана и взглядом, но посмотрела ему в лицо, и увидела на нем настолько издевательское и безжалостное выражение, что у меня внутри все сжалось, словно внутренности стиснула рука, с садистским удовольствием раздавив их, как переспевший фрукт.

Я задохнулась от ярости и унижения.

– Джуд не поедет! – воскликнул Эган сквозь смех. – В другой раз.

И кавалькада тотчас тронулась с места с Эганом во главе. Бросив меня одну, они как будто подчеркивали свое превосходство.

Я с силой выдохнула и, широко шагая, поспешила покинуть манеж. Я вернулась в дом и, охваченная яростью, понеслась к выходу, как грузовик без тормозов, мечтая вновь очутиться у себя в комнате в общежитии. По пути я не переставала задаваться вопросом: «Почему я ни разу не садилась на лошадь, чтобы избежать такого позора? Почему, если я считаю себя умнее Эгана, он все равно одерживает верх»?

Пробежав половину коридора, я была вынуждена резко остановиться, едва не столкнувшись с человеком, шедшим навстречу.

– Адрик, – пробормотала я, узнав его.

Он тоже остановился, но, в отличие от меня, как будто совсем не удивился встрече. Лицо Адрика, как обычно, оставалось невозмутимым, словно жизнь опротивела ему, но он свыкся с этим чувством отвращения. Я отметила, что даже форма бровей, более густых и черных, чем у братьев, дополняла образ, естественным образом подчеркивая выражение глубокого равнодушия.

– Раньше в доме работала кухарка, и она всегда готовила блюда с перчиками, – сказал он ни с того ни с сего.

Я посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит.

– Что?

Он продолжил повествование, не обращая внимания на мой вопрос и удивленный тон.

– И всякий раз, приступив к обеду, я обнаруживал в своей тарелке перец. В каждом блюде, даже в сэндвичах. Совершенно неожиданно. И я не понимал, зачем она это делала, если было ясно, что я даже смотреть на них не хотел. Ты в точности как те перчики. Появляешься везде, где не надо.

Я сделала непроницаемое лицо.

Он сравнил меня с перцем. И сказал об этом в глаза. Как ни в чем не бывало!

– Мне тоже не нравится, что мы все время сталкиваемся, – мрачно бросила я.

– Перцы ужасно противные, – пробормотал он, больше обращаясь