Шрифт:
Закладка:
— Это правда?
— Что именно ты имеешь в виду?
— Правда, что Люк… Что ты его отец?
Ну вот, я так и знал, что рано или поздно это всплывёт! Это ж надо, Кэрол столько лет молчала, а тут взяла и проговорилась. Или утечка произошла из клиники, от её личного доктора? Чёрт его знает, тут гадай не гадай — а разгневанный рогоносец сидит напротив меня.
В этот момент в зале как нельзя кстати затрезвонил телефон.
— Извини, я ненадолго, возможно, важный звонок.
Дверь в кухню прикрыл, может, и впрямь разговор не для чужих ушей. Не успел поднять трубку, как услышал взволнованный голос Кэрол:
— Алло! Фил, это ты? Фил, с тобой всё в порядке?
— Со мной — да, а вот твой супруг, похоже, кое-чем весьма разгневан, и я даже догадываюсь, чем.
На том конец провода явственно всхлипнули, однако несколько секунд спустя Кэрол продолжила:
— Это я во всём виновата! У нас с Кларком и раньше случались скандалы, но в этот раз после недавнего выкидыша у меня словно случилось затмение. Да ещё выпила немного… Сама не поняла, как из меня вылетела эта фраза.
— То есть ты ему заявила, что отцом Люка является Фил Бёрд, — скорее утвердительно, чем с вопросительной интонацией сказал я.
— Фил, я очень сожалею…
— Люк об этом знает?
— Люк? Нет, а…
— Вот и не вздумай ему говорить. Пока, во всяком случае. А сейчас я вынужден позаботиться о твоём муже, он у меня на кухне грустит в одиночестве.
Кларк и впрямь грустил, но уже не так отчаянно. Этот засранец, пока я общался с его женой, успел налить себе ещё и в данный момент допивал вторую, а может, и третью порцию.
— Я понимаю твои чувства, Кларк, — начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более проникновенно. — Не знаю, как бы я повёл себя на твоём месте. Возможно, Люк действительно мой сын, во всяком случае, всё это мне известно лишь со слов Кэрол…
— У него твои глаза. И родинка вот здесь точно такая же. — Он коснулся указательным пальцем левой щеки. — Я только сейчас это понял, глядя на тебя.
— Ну, глаза и родинка — это слабое доказательство… Ладно, пусть я отец мальчика. Я сам много думал об этом, не раз и не два мне хотелось прийти в ваш дом и заявить, что я имею право видеться с сыном и вообще требую зарегистрировать в свидетельстве о рождении ребёнка мою фамилию. Но нет, ничего этого я не сделал. Потому что спокойствие твоё и Кэрол, да и Люка тоже, для меня значит очень много. Мне крайне жаль, что Кэролайн не сдержалась. Это она сейчас звонила, сказала, как всё было.
— Надо было её убить… Нет, не стану мараться, просто разведусь! Причём она переспала с тобой, когда мы уже встречались!
— Послушай меня, Кларк… Если хочешь, ударь меня! Ну, давай, возьми и ударь, от души. Может, тебе станет чуть легче. А потом ляжешь спать, и, когда проспишься, мы с тобой поговорим.
— Ударить тебя? — Гейбл грустно усмехнулся. — Теперь уже не хочу. Перегорело. У меня только одно желание — удавиться.
— Ну-у, брат, это ты брось! Ни за что не поверю, что ты такой слабак. Давай-ка я тебе постелю в холле на диване. Как говорят русские, утро вечера мудренее…
Гейбл засопел почти сразу, а я полночи ворочался, пялился в окно на чёрное, истыканное серебряными точками звёзд небо и думал, как мне завтра разговаривать с несчастным любимцем публики.
А утром Гейбл выглядел вполне адекватно и даже извинился за вчерашнее.
— Твоей вины в произошедшем нет, тебя самого поставили перед фактом. Не знаю, как дальше буду с этим жить… Дома нам с Кэрол предстоит серьёзный разговор, будем искать выход из сложившейся ситуации. Спасибо за выпивку!
Проводив Гейбла, я прошёл на кухню и вылил в стакан остатки виски.
— Желаю тебе, Кларк, чтобы в твоей семейной гавани всё уладилось и чтобы Люк рос счастливым человеком.
Для очистки совести я спустя неделю позвонил чете Гейбл на их ранчо. Загадал, что если трубку поднимет Кларк, то положу её на место, а если Кэрол… Она и взяла. Мы поговорили минут пять, не больше. Главное, что, по словам моей бывшей любовницы и матери нашего ребёнка, обошлось малой кровью. Кларк согласился молчать, добавив, что по-прежнему будет относиться к Люку, как к своему сыну. Поинтересовалась, что у нас было с её мужем, почему он вернулся таким спокойным, и я сказал правду. Собственно, что там скрывать…
А вскоре раздался звонок из консульства. Вопрос с делегацией советских студентов-кинематографистов, учитывая тот факт, что начались летние каникулы, был решён положительно. Нужно было согласовать сроки заезда и организовать быт гостей из СССР.
— А кто у них за старшего? — не удержавшись, спросил я собеседника на том конце провода.
— Старшим будет профессор, руководитель режиссёрской мастерской, автор учебника «Основы кинорежиссуры» Лев Владимирович Кулешов. Также в составе делегации приедет сам председатель Союза кинематографистов СССР Иван Александрович Пырьев. Он прибудет с супругой, Мариной Ладыниной, освободившейся после съёмок в картине «Кубанские казаки».
Гляди-ка, и в этой реальности их сняли. Похоже, Иван Саныч решил прокатиться в Штаты за мой счёт и жёнушку заодно прихватить, развеяться. А что я могу сказать? Не вставать же в позу из-за лишней сотни-другой баксов. Я просил не присылать блатных студентов, а насчёт старшего делегации договора не было, вот они и подогнали мне самого Пырьева. С другой стороны, когда бы ещё выпала возможность лично познакомиться с легендами отечественного кинематографа? Правда, у меня и голливудских знакомств выше крыши, но тем не менее.
И неделю спустя, когда Варя с Соней уже вернулись в Вегас, а Сальвадо услышал приговор, обязывающий его следующие 25 лет жизни провести в тюрьме Синг-Синг, в порту Лос-Анджелеса высадилась делегация советских студентов во главе с Кулешовым, Пырьевым и его супругой. Мы встречали их вместе с представителем консульства, прибывшим специально из Сан-Франциско, и моим студийным помощником мистером Пэйном, который два года до войны работал по контракту в СССР, успел более-менее выучить русский, и поэтому его помощь будет кстати.
Студентов было двенадцать: три девушки и девять парней с третьего и четвёртого курсов ВГИКа. Кулешов оказался обаятельным человеком, примерно моим ровесником,
