а вот председатель Союза кинематографистов СССР выглядел несколько напыщенным. Хотя, возможно, первое впечатление обманчиво, но я надеялся, что мне не придётся находиться рядом с ним слишком часто. Ладынина держалась намного скромнее и проще, первая протянула мне руку.

— Я слышала, ваши предки — выходцы из России, — улыбнулась она. — Вы ещё не забыли родной язык?

— Как же можно забыть родной язык?! — улыбнулся я в ответ, отвечая также на русском. — Язык Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Чехова…

— А также Есенина, Маяковского и Ахматовой… Я видела на закрытом показе ваш исторический фильм о бандах в Нью-Йорке, — изящно перескочила она на другую тему. — Жестоко, но есть в этом какая-то сермяжная правда. А качество материала выше всяких похвал.

— Спасибо, мы стараемся поддерживать уровень и не останавливаться на достигнутом. Поэтому я и открыл собственную киностудию. Хотите, могу и вас снять в каком-нибудь фильме?

Вот уж не знаю, с чего вдруг из меня это вырвалось… Видно, на фоне исходящей от Ладыниной волны позитива. Стоявший рядом Пырьев едва не поперхнулся.

— Спасибо за предложение, но у Марины Алексеевны и на родине много работы, — довольно холодно ответил он за жену. — А сейчас, если вы не против, мы после долгого пути хотели бы отдохнуть.

Всю делегацию я заселил в один отель среднего класса, для супружеской четы выбрав номер чуть получше, нежели для студентов. Пусть и не люкс, но всё необходимое присутствует, плюс оплаченное двухразовое питание — завтрак и ужин. Обедать они будут на студии, благо ради своих сотрудников я не поскупился на приличную столовую. А из этого отеля до Голливудских холмов буквально рукой подать, к тому же я на весь месяц арендовал автобус, который будет возить гостей из отеля на студию и обратно.

Перед тем как покинуть земляков, я собрал всех в холле и провёл краткий инструктаж:

— Автобус отправляется от отеля в девять утра, со студии в отель — в семнадцать ноль-ноль. В студии каждый будет прикреплён к определённому специалисту. Вечер — в вашем распоряжении. Можете проводить его на территории отеля, либо выйти в город или на пляж. Но предупреждаю: не суйтесь в южный Лос-Анджелес. Там вас разденут и отберут последние деньги. Кстати, каждый, включая и вас, — кивнул я Кулешову и Пырьеву с Ладыниной, — получит на карманные расходы на всё время пребывания в Штатах по сто долларов. Поверьте, на эти деньги можно не только сувениров для родных накупить. Подозреваю, с английским у вас не всё ладно, поэтому мистер Пэйн каждому вручит сейчас по краткому разговорнику. В случае возникновения каких-то вопросов можете смело обращаться к нему, русский он знает. Я этот месяц также почти полностью проведу в Лос-Анджелесе, но у меня помимо кураторства вашей делегации есть и другие дела, так что не обессудьте.

— Один вопрос, господин Бёрд! — подал голос Пырьев, сидевший в кресле, закинув ногу на ногу.

— Я вас внимательно слушаю, Иван Александрович.

— Лично мне и Марине Алексеевне техническая часть создания фильмов хорошо знакома, думаю, она не сильно отличается от советских технологий. Тем более пока мы преимущественно пользуемся зарубежной аппаратурой, в том числе и американской. В свете этого мне хотелось бы познакомиться с президентом американской киноакадемии Джином Херлоштом. Думаю, мы найдём общие темы для беседы.

— Херлошт — человек занятой, не могу обещать, что у него найдётся время для вас.

Лицо Пырьева на мгновение исказила недовольная гримаса, но он быстро взял себя в руки.

— Всё же попытайтесь, буду вам очень признателен.

Вот ведь жук, решил тут перед всеми нами, что ли, выпендриться? Чёрта тебе лысого, а не президента киноакадемии. А вот Ладыниной, которая, в отличие от заносчивого мужа, мне приглянулась, я устрою встречу со звёздами Голливуда. О чём тут же и сообщил, на что Марина Алексеевна слегка зарделась и вновь улыбнулась своей ослепительной улыбкой, а во взгляде Пырьева промелькнуло что-то похожее на ревность. Ага, задело тебя? В далёкой прошлой жизни читал как-то в Интернете, что Пырьев женат был неоднократно, а тем, кто ему отказывал, ломал карьеру. Надо его хотя бы раз поставить на место.

Студенты и Кулешов полностью погрузились в закулисье Голливуда. Молодёжь на всё смотрела широко открытыми глазами, впитывая информацию как губка. Я тоже прочитал им небольшую лекцию. В частности, разъяснил значимость такого жанра, как кинофантастика. При том что в СССР хороших писателей-фантастов было немало, киношное воплощение по сравнению с западным по спецэффектам и декорациям здорово проигрывало, находясь, можно сказать, в зачаточном состоянии. С годами отставание будет только расти, так что пусть молодёжь учится на лучших голливудских блокбастерах, когда зачастую спецэффекты можно сделать подручными средствами без больших финансовых вливаний. Для этого я согласен организовывать для советских студентов ежегодные месячные курсы на своей киностудии. А себе дал обещание сделать Barbara Films примером практически идеального баланса режиссёрской и актёрской работы вкупе со спецэффектами.

Что же касается моего обещания Ладыниной, то за мной не заржавело. Не прошло и недели, а Марина, на ходу осваивавшая английский, уже успела пообщаться с Ингрид Бергман, Бетт Дэйвис, Марлен Дитрих, Кэри Грантом, Джеймсом Стюартом и Спенсером Трейси. Не отпускавший супругу одну ни на шаг Пырьев явно страдал, видя, как Ладынина легко находит язык со знаменитыми актёрами. И, похоже, она даже приглянулась ветерану Второй мировой, военному лётчику Джеймсу Стюарту, хотя у того, по слухам, полным ходом развивался роман с бывшей фотомоделью Глорией Маклин. Невзирая на топтавшегося рядом и исходившего желчью Пырьева, которому английский давался с огромным трудом, Стюарт весело щебетал с Ладыниной, брал её за руку и пригласил после съёмочного дня в ресторан. Я прекрасно видел всю гамму чувств на лице Марины, которой конечно же очень хотелось составить компанию звезде Голливуда, но в то же время она не могла дать согласие в присутствии мужа. Оно и понятно, зачем ей в семье скандал, опять же Пырьев легко может перекрыть ей кислород, и тогда ей придётся забыть о кинематографе. Так что с рестораном не сложилось, но может, оно и к лучшему.

Ладынину, кстати, я везде представлял как звезду русского кино. Впрочем, местным это ничего не говорило, поскольку в подавляющем большинстве они из всего советского кинематографа смотрели разве что немую картину «Броненосец „Потёмкин“» Эйзенштейна, однако какое-никакое уважение всё же старались изобразить. К тому же улыбка Марины сразу всех располагала к себе, вызывая симпатию.

Варя, узнав из телефонного разговора, что у меня гостит сама Ладынина, принялась уговаривать, чтобы я их познакомил.

— Я смотрела фильмы с её участием