— Вы применили к ним насилие? — Амелия, сразу же взглянувшая на Шейна, невольно вспомнила последние свои ссоры с ним. Осознание ситуации не заставило себя ждать. — Это была твоя идея? Я же говорила, что бы…

— Амелия, — снова позвала София, на этот раз уже так громко, что ее голос буквально вынудил всех замолчать, — не переводи стрелки. Какой вопрос я тебе задала?

Девушка сразу замолчала и нахмурилась. Ее попытка увести разговор в сторону и перевести стрелки так и не оправдала себя. Четко понимая, что директор делала это намеренно, София вспомнила все ее слова и ответила на вопрос:

— Что мне известно об ученицах, которые издевались над другими.

— И что тебе известно?

— Ничего.

София тяжело вздохнула. На самом деле эта ситуация была для нее отличным шансом испытать человека, которого она сама же посадила на место главы студенческого совета. И, к сожалению, результат уже отличался от желаемого.

Амелия, слабо понимавшая происходящее, задумчиво начала вглядываться в лица и действия окружающих. Хорошим зеркалом для нее стали Эрсен и Флорен. Те почему-то загадочно и даже как-то хитро улыбались. Они уже наверняка все понимали.

«Это был неправильный ответ? — размышляла Амелия. — А что мне еще остается? Признать свою вину? У них нет доказательств, прямо указывающих на меня. Даже если будут свидетели, я всегда смогу развернуть ситуацию так, будто меня подставили».

Внезапно директор выпрямилась и подошла к столу. Теперь уже все следили за ее действиями и ждали окончательного решения.

— Мне жаль, что я долгое время не замечала проблем, появившихся в академии за время моего отсутствия. — София, заведя руки за спину, горделиво приподняла голову. — Амелия Райс, с этого дня ты лишаешься своего положения главы студенческого совета.

— Лишаюсь? — удивленно повторила девушка. — Но в чем причина? Я не виновна!

— Ты лишаешься его за то, что я больше не могу тебе доверять.

Эти слова директора вызвали удивление. Амелия, все так ничего и не понимавшая, продолжила молчать, а София тем временем объяснила:

— А за то, что ты причастна к нападению на других, ты отстраняешься от занятий ровно на один месяц. Все это время тебе запрещается покидать свою комнату кроме вынужденных ситуаций. Выезд за пределы академии в это время также запрещен.

— Меня? — Амелия быстро подошла к столу и практически ударила по нему руками. — Меня еще никогда не отстраняли. Это же позор!

Флорен, устало выдохнув, ответила:

— А вот меня отстраняли десять раз…

— Меня всего шесть, — отвечала Эрсен, — но по сравнению с Джулианой я далеко позади.

Шейн задумался. Если девять отстранений уже казались достаточно весомым наказанием, тогда какой был максимум в академии среди учеников? Не выдержав этого вопроса, Шейн повернулся к своим соучастницам и шепотом спросил:

— Чисто для справки, на сколько Джулиана лидирует в счете по количеству отстранений?

— Кажется, до второго десятка она уже давно дошла.

Пока эти трое так мило шептались, Амелия, все еще стоявшая в кабинете, в какой-то момент не выдержала и громко рыкнула. Развернувшись, даже не прощаясь она выскочила в коридор и вскоре скрылась за дверьми. Остальные же оставшиеся задумчиво переглянулись.

На мгновение повисла пауза. Директор, явно обдумывавшая что-то, молчала, а все остальные лишь молча смотрели на нее, уже мысленно догадываясь, что теперь настал и их черед попадать под раздачу.

— Эрсен, Флорен, — строго позвала София, — вы тоже отстранены.

Флорен лишь улыбнулась. Руками оттолкнувшись от дивана, она встала и без тени грусти прошептала:

— А вот и первый десяток закончился.

Эрсен же молча поднялась следом за ней. Она нисколько не изменилась в лице, будто заранее предполагала, что подобное может случиться.

— Я тоже? — удивленно спросил Шейн.

— Пока нет. — София, смерив взглядом двух учениц, жестом указала им в сторону двери. — Девушки, выйдите и оставьте нас наедине.

Ни Флорен, ни Эрсен не стали препятствовать. Плавно поклонившись, они обе развернулись и двинулись в сторону выхода. Лишь когда они вышли, а двери за их спинами захлопнулись, Шейн подошел к столу директора и посмотрел ей прямо в глаза. Она выглядела еще строже, чем раньше, будто бы среди всех присутствующих именно Шейна она винила во всем случившемся.

— Так, ты об этом хотел мне сказать?

— Да, — Шейн старался отвечать в меру сдержано, чтобы не звучать равнодушно, но в то же время и не выдавать тревогу.

— Почему не сказал раньше?

— Без явных доказательств я бы не стал.

— То есть страдания других учеников — это то, на что можно закрыть глаза?

От смеси удивления и возмущения Шейн улыбнулся. Даже София, увидев это его выражение лица, быстро осознала, что сказала что-то не так, но прежде, чем она успела что-то ответить, Шейн заговорил:

— Поверьте, я не закрывал на это глаза. И останавливал их каждый раз, когда видел, что происходит. В отличие от всех остальных власть имущих в академии.

Директор замолчала, четко чувствуя, как ей наступали на ноги.

— К тому же, — продолжал Шейн, — если бы доказательства не были многочисленными, а дочери знатных родов не засвидетельствовали бы это, стали бы вы столь же жестоко наказывать Амелию?

— Не знаю, — честно отвечала директор. — Она умная девушка и трудолюбивая. Несмотря на то, что вы не поладили, поверь, она сделала для академии больше, чем многие.

— И все же ее желание манипулировать окружающими привело к тому, что кто-то пострадал, а кое-кто даже с жизнью чуть не покончил.

— Что? — лицо директора снова исказилось. София, быстро вскинув голову, недоверчиво посмотрела в глаза Шейна. Ее взгляд сам говорил за себя — она не ожидала чего-то подобного.

— Да, — продолжал парень, — одна ученица, которая из-за шайки Амелии чуть не повесилась, сейчас таит такую злобу, которая скоро сведет ее с ума. Просто знайте это и готовьтесь. Возможно, она все же попытается что-то сделать своим обидчикам.

София вновь задумалась об этой ситуации. Теперь, когда она сняла с поста Амелию, та была более уязвима, и причина, по которой ее отстранили от дел, вероятнее всего, очень скоро должна была распространиться по всей академии.

Настороженно подняв голову и посмотрев на Шейна, София спросила:

— Еще есть что-то, о чем ты хочешь мне рассказать?

—