сглотнул, предчувствуя такую же судьбу.

— Мы поговорить только хотели, а ты… ты… Ты ж под дозой!

Наконец-то он оценил цвет моей радужки.

— Так и есть. Теперь понимаешь, что шутить я не буду?

— Не убивай, Дрон…

— Веди себя правильно. Расскажи всё как есть: сколько вас, где прячетесь, оружие.

— Мы… За рынком по центральному проходу метров пятьсот. Туда из Развала строительный мусор свозили. Мы нюхачей выгнали, теперь у нас там база. Чужие не заглядывают, никто не трогает. Лафа. Сколько людей, точно не скажу, двадцать или двадцать пять. Вооружены кто чем. Два дегтяря есть стареньких, но рабочие, а так в основном обрезы, наганы, арбалеты. С патронами напряг. Калаш только у старшего…

— Старший кто?

— А хрен его знает. Реально без понятия. Я его раньше не видел. Чёрт хромой одноногий. Погоняло Крыс. Появился в Петлюровке месяца три назад. Вонял как пёс бродячий, но при бабках. Собрал вокруг себя человек десять, исчез. Через неделю опять появился, опять за людьми. Ему предъявили за тех, что в прошлый раз ушли, он побожился, что все живы. Поверили. Вроде бы мужичок такой плюгавый, по роже пройдоха тот ещё, но народ потянулся, я тоже. А чё бы нет? Задолбало по Территориям мотаться. Развал уже очистили от всего ценного, и что дальше делать? В старатели? Да ну его, жизнь одна. А Крыс сказал, работа несложная, жратва от пуза. Крыс он такой, сказал, стал быть, так и будет. Ни на букву не отойдёт. За своих стоит крепко. Недели две назад глаголы с пятого блока решили нас накрячить, на бабки кинуть. Мы им по дешёвке нюхач палёный скидываем. Так они, муфлоны, платить отказались. Крыс к ним переговорщика отправил, а они его в яму сдали по жёсткой процедуре.

— И чё?

— А ни чё. Нет больше глаголов в пятом блоке. Кончились, — Грач натужно засмеялся, но столкнувшись со мной взглядом, смолк. — Прям там в блоке расписали. Кому кишки выпустили, кому гланды через жопу вырезали.

— Жёстко.

— А по-другому как? Кинул — получи. Бояться должны, иначе все кидать начнут.

— По вашей раскладке получается, я сильно накосячил, так?

По лицу Грача обильно потёк пот.

— Дрон, ты обещал…

— Обещал, обещал, не ссы. Ну так чё там насчёт косяка, большой он у меня?

— Большой… Дрон, договориться всегда можно. Отпусти. Я Крысу всё объясню, он чувак правильный, поймёт. Скажу, Кен сам виноват. Ружьё на тебя наставил, ты защищался, имел право.

— Про то, что я заряжен, тоже расскажешь?

— Нет. Зачем мне? Заряжен и заряжен, твоё дело.

— А про молодого?

— Про молодого? А, про того чайника? Так он сам дурень. Муфлон! Он у нас неделю всего. Да и мало ли… Жабы его. Жабы грохнули! Сам видел. Отпусти. Ты обещал. Не по-пацански слово нарушать. Дрон…

— Не Дрон я.

— Кто же? Жаба сказал…

— Оговорилась твоя жаба. Дон меня зовут. Слышал такое имя?

Он слышал. Жилы на висках вздулись и запульсировали.

— Я… если бы знал, кто… — голос стал хриплым. — Никогда, Дон… не против тебя…

Я отступил и указал на выход:

— Иди.

Он не поверил. Сделал шаг назад, ещё один, развернулся, пошёл, втянув голову в плечи. Я кашлянул. Он вздрогнул, остановился, подождал, снова пошёл.

Когда он скрылся, я выждал несколько секунд и двинулся следом. До рынка добрался быстрым шагом, успел заметить, как Грач свернул за линию прилавков. Напротив места, где сдох молодой браток, сидели кучкой мусорщики. На земле ещё остались следы крови и блевотины. Мусорщики вяло переговаривались, у одного на шее висели, как ожерелье, связанные за шнурки ботинки.

Я прикрыл глаза, напрягся, включая восприятие. Пульсирующая отметка отобразилась почти на самой границе. Грач не соврал, шёл по центральному проходу, торопился, спешил поведать работодателю о нашем разговоре. Ну-ну.

Быстро пересёк рыночную площадь и нырнул за прилавки. Проход не проспект, ровным быть не обязан, да и центральным его обозвали только за то, что был немногим шире остальных. По обе стороны поднялись горы хлама, в основном строительного, отчего вонь стала заметно слабее, и чем дальше я углублялся, тем воздух становился чище.

Навстречу попалась вереница мусорщиков, каждый толкал перед собой пустую тачку. За последним шёл сопровождающий. Глянул на меня с подозрением. Я кивнул, надеясь сойти за своего. Не прокатило.

— Ты кто? Я тебя раньше не видел.

Я выключил его коротким в челюсть, подхватил обмякшее тело и усадил на землю. Пусть отдохнёт. Обыскал, вынул из-за пояса старенький пистолет и зашвырнул в мусор. В кармане нашёл платёжную карту на предъявителя, зажигалку, кисет. Карту забрал, остальное не тронул. Мусорщики, заметив, что сопровождение обездвижило, побросали тачки и опустились на корточки.

Не ко времени мне эта процессия попалась. Пока занимался надсмотрщиком, Грач успел уйти шагов на пятьдесят вперёд. Пришлось ускоряться. Перед каждым поворотом притормаживал, осторожно выглядывал, осматривал тропу и, лишь убедившись, что никого нет, продолжал движение. Чем дальше отходил от рынка, тем сильнее расползалось внутри ожидание чего-то непредсказуемого. Непосредственной опасности не чувствовал, но она была рядом, образно говоря, рукой подать.

По лицу потекло, да так обильно, что пришлось вытираться, стало быть, добрался до места. Сердце разогнало кровь до скорости экспресса. Остановился, перевёл дух. Подобных ощущений у меня не было ни на Василисиной даче, хотя противников там хватало, ни в универсаме, где пришлось столкнуться с варанами. Губы пересохли, я взял фляжку, глотнул. Над головой каркнула ворона. От неожиданности присел и, бросая фляжку, схватил автомат. Ворона захлопала крыльями и опустилась на торчащую из бетонной сваи арматуру.

— Тьфу на тебя, дура, — вполголоса выругался я.

Подобрал фляжку, закрутил пробку. Воды пролилось немного, на земле осталось лишь небольшое тёмное пятно, но всё равно недовольно поморщился. Привычка ценить каждую каплю давно въелась в кровь, и даже такая малая потеря вызывала досаду.

Вернув фляжку на пояс, я поднялся по куче битого кирпича, протиснулся меж двух наклонных плит и увидел крысиную базу. Устроился поудобнее, поджал ноги, автомат положил на колени. Присмотрелся. Всё-таки намного лучше, когда есть бинокль или монокуляр. Давно пора обзавестись. А пока лишь прикрыл ладонью глаза от заходящего солнца.

База представляла собой неидеальный круг около семидесяти шагов в диаметре со всех сторон окружённый кручами строительного мусора. Ближе к противоположной стене находилось длинное приземистое здание барачного типа, собранное из обломков бетонных плит и кирпича. Слева