Шрифт:
Закладка:
— А ну стоять!
Молодой рванул за мной. Сработал инстинкт зверя: убегают, надо догнать. Только далеко бежать я не стал. Сделал несколько шагов, убедился, что остальные крысы не видят нас, развернулся и коленом засадил молодому в пах. Тот охнул, выпучился, я перехватил руку с обрезом, вырвал, ломая пальцы, и бережно уложил его на землю. Надавил коленом на грудь, зажал ладонью рот.
— Тихо. Тихо, пацан.
Молодому хотелось кричать — от боли, от страха. Отпора он не ожидал, а уж такого тем более. Он вообще не привык к отпору. Что может сделать мусорщик? Даже не пошлёт.
Чтобы он был сговорчивей и не вздумал орать, я нанёс ему несколько ударов в живот. Молодой блеванул зелёной жижей, я брезгливо сморщился.
— Что ж ты, сука, блюёшь.
— Ты… ты понимаешь, что он… что он… сделает с тобой… за меня…
— Кто?
— Хозяин… Хозяин свалки… Он своих никогда… Он тебя… Чтоб ты… Чтоб…
Мне надоело слушать это блеянье, и я всадил кулак ему в печень.
— Отвечай кратко и по существу. Какой ещё хозяин? Никаких хозяев здесь нет. Свалка всю жизнь за Дряхлым числится.
Молодой выплюнул сгусток крови.
— А теперь есть. Есть… И срал он на твоего Дряхлого, понял? Срал. И на тебя тоже, понял? Ох, встрял ты, мужик, ох, встрял…
На губах его пузырилась кровь, хорошо я пробил ему внутренности, перестарался.
— Ладно, встрял или нет, время покажет, а вот тебе херово придётся, если на вопросы не ответишь. Сколько у твоего хозяина таких дебилов как ты?
— Сколько? Много. На тебя хватит. На куски порежут, понял? Мусорщикам скормят заживо.
Я обыскал его, нашёл нож. Сунул лезвие к лицу.
— Вырежу глаз из глазницы, запихаю тебе в рот. Потом уши, нос, яйца. Сам себя жрать будешь. По кусочкам. Как тебе такая кормёжка?
Реснички задёргались, зубки застучали. Нет, самого себя он жрать не хотел.
— Погоди, погоди. Скажу. Но тебе это не поможет. Чё ты сделаешь один? А у него полтора десятка. Полтора, понял? А у тебя сколько?
Я приоткрыл полу плаща, демонстрируя калаш. Он поморщился и захрипел:
— И чё? Муфлон ты. Всё равно муфлон. Лучше вали… вали, пока… пока…
Что там после «пока» он не договорил. Горлом хлынула кровь, залила лицо. Молодой то откашливал её, то сглатывал. Поперхнулся закашлял, перевернулся на бок и засипел, задыхаясь. Я встал, отошёл назад. Позади собрались жабы. Кровь их не пугала, а вот возможная добыча интересовала. Они смотрели на дёргающееся тело крысы, готовые разорвать его, и только моё присутствие сдерживало их. Боюсь, ещё и минута, и уже ничто их не остановит. Самому бы не пострадать.
Я развернулся и пошагал к площади. Не все вопросы успел задать, слишком слабенький оказался пацанчик. Ладно, главное я знаю, о чём-то догадываюсь, остальное можно предположить. Крыс, или Главкрыс, или как там его можно назвать, ни разу не нюхач. Появился на свалке не так давно, три-четыре месяца назад. Осмотрелся, сделал выводы и взял власть. Чтобы не привлекать внимания конторщиков, сымитировал внутренние разборки, дескать, нюхачи территорию делят, и малую часть во главе с Жабой Правильным отправил на окраину для отвода глаз. Набрал бойцов в Петлюровке, организовал работу по расчистке мусора, подмял внутреннюю торговлю под себя. Доходы у него вряд ли большие — что тут заработаешь? — но он за богатством не гонится. Живёт в сытости сам и других кормит. Наверняка неплохой мужик, вот бы с кем договориться. Есть минус, я убил его человека, а такое без наказания оставлять нельзя, иначе собственные братки на штыки поднимут.
Значит, будет война, отступать поздно, да и некуда. Что ж, мне не привыкать воевать, последний месяц только этим и занимаюсь. Справился с квартирантами, справился с дикарями, с мусорщиками тоже как-нибудь справлюсь. Должен справиться, по-другому просто нельзя. Надо только тыл обезопасить.
Алиса сидела в вагончике, изучала планшет Гвоздя. Я встал напротив, глядя на неё сверху вниз.
— Что пишут?
— Я нашла человека, который обещал передать Гвоздю формулу нюхача. Это Свиристелько Андрей Петрович. Знаю его, общались когда-то. Он провизор, отвечает за производство. Собственно, я и думала на него, но доказательств не было. Теперь есть.
Она развернула планшет экраном ко мне.
— Вот его сообщения. Гвоздь должен был удалить их, но решил подстраховаться и сохранил, даже скриншот сделал.
— И что теперь?
— Свяжусь с ним, отправлю снимок. Он занервничает, попросит встречу.
— И пришлёт наёмников.
— Конечно. Но у меня есть ты, мужчина и защитник. Разберёшься. На вторую встречу он придёт обязательно, и тогда можно будет диктовать условия.
Я почесал затылок.
— Это, конечно, нормальный план. Но тут дело такое…
Я не знал, как подобрать слова. Предстоящие события грозили пусть не серьёзными, но всё же разборками, и пока не понятно, как я всё это разрулю. Пятнадцать человек на одного — неплохое соотношение в крысячью пользу. Но другого выхода нет, а вести боевые действия без Алисы будет куда как проще. Вот только проблема в том, что она не любит стоять в стороне.
— У нас, кажется, проблемы начинаются, ну или могут начаться. Свиристелькина придётся отложить ненадолго.
— Какие проблемы?
— Так получилось… Я с крысами закусился, грохнул одного. Они ни разу не нюхачи, похоже, петлюровцы или дикари, так что вряд ли пустят дело на самотёк.
— И что? В первый раз?
— Да нет, не в первый. Но если б как в универсаме, лицом к лицу, или в Квартирнике, когда просто пробиваться приходилось. Здесь по-другому. Это их земля, они весь мусор в округе знают. Если ты уйдёшь куда-нибудь, так, на всякий случай, мне было бы проще.
Алиса посмотрела на меня внимательно, словно увидела впервые.
— Не думала, что встретив Данару, ты станешь переживать за меня.
Я повёл плечами. Что сказать?
— Переживаю, да. И за тебя, и за неё. За обеих, — сделал паузу, не решаясь, сказать то, что думаю. Но хрен его знает, как там дальше обернётся, может и не получится поговорить ещё раз, поэтому сказал. — Люблю вас. И тебя, и… и если я облажаюсь… Кто его знает, всякое может случиться. Тогда будь добра, найди Кирюшку, позаботься о ней. Пожалуйста.
Не вдаваясь в рассуждения, Алиса подошла к Данаре, взяла её за руки, помогла встать.
— Мы вернёмся в ту норку. Будем ждать
