чужие люди во время обыска, было неприятно. Но каждый день она заезжала в общежитие — проверить, не вернулся ли Андрей. Никакой информации о ходе официального следствия у Оксаны не было, свиданий с мужем ей не разрешили. Первые дни Оксана была уверена: вот-вот все разрешится, в милиции разберутся и Андрея отпустят. Но после устроенного капитаном допроса она совсем упала духом. Никто ни в чем разбираться не собирается. Больше всего хотелось лечь, свернуться калачиком, укрыться с головой одеялом и лежать так, пока все не кончится, хоть до самой смерти. Но нельзя, Андрей так никогда бы не поступил, ее бы не бросил, боролся бы до конца. И она будет бороться, только пока не знает как.

После института Оксана опять поехала в общежитие. Сегодня у нее появилось предчувствие — что-то произойдет. Она не могла понять — плохое или хорошее, но непременно должно случиться. Андрей всегда верил в ее предчувствия, даже ласково называл зеленоглазой ведьмочкой.

Дежурившая на проходной Мария Ивановна как-то странно посмотрела на Оксану и буркнула:

— Твой заходил.

— Андрей?! Он дома?

Вахтерша не удостоила Оксану ответом, но девушка его и не ждала. Побежала вверх по лестнице, игнорируя лифт и перепрыгивая через ступени. На шестом этаже сердце готово было выпрыгнуть из груди. Оксана влетела в общий блок, дернула дверь своей комнаты. Та оказалась запертой. Пока рылась в сумочке, ища ключи, открылась соседняя дверь, вышел сосед Анатолий Игоревич.

— Андрей ушел, — сообщил он.

— Его отпустили? Он приходил? Ушел? Куда, зачем?

Сосед подтвердил, что Андрея отпустили, он заходил, но ненадолго. Сильно нервничал и куда-то торопился.

Оксана отыскала наконец ключи, дрожащей рукой отперла замок, зашла в комнату. Андрея не было. По оставленной в ванне грязной одежде и кружке на столе Оксана поняла, что муж переоделся и выпил кофе. Потом куда-то ушел. В магазин? К Николаю? На скорую? И почему нервничал?

В растерянности Оксана присела к столу, соображая, что теперь делать, где искать мужа. Как плохо, что нет телефона — ни позвонить, ни посоветоваться. Оксана поняла, что не может оставаться на месте, хотелось немедленно встать, куда-то бежать. Девушка не могла понять, что ее так беспокоит. Андрея отпустили, и это очень хорошая новость. Она ждала сегодня новостей. Почему же так тревожно на душе?

В дверь громко постучали. Оксана бросилась открывать. На площадке стоял незнакомый сержант милиции.

— Сергеев Андрей Леонидович здесь проживает?

— Да, но его нет дома.

— А вы кем ему приходитесь?

— Жена.

— Вам нужно проехать с нами.

— Куда? Зачем?

— В морг, на опознание…

Часть 3

Призраки прошлого

— Могут ли у маньяков быть последователи?

— Культы маньяков, последователи маньяков, подражатели… Я бы все-таки не стал называть это явление массовым. Но случаи покрывательства маньяков или даже подражания маньякам известны в криминальной практике. Возможно, это связано с тем, что люди на какой-то стадии своей жизни идут против общества. Кто-то это делает в подростковом возрасте, а кто-то так и не выходит из него.

Из ответов на вопросы к лекции «Психологический портрет серийного убийцы» в Академии МВД СССР

Глава 37

Полутора годами ранее, октябрь 1979 года, город С.

Прудков шел по тропинке, проложенной желающими сократить путь от кладбища до трамвайной остановки. Голова немного кружилась. Правой рукой экс-капитан зажимал бок, из-под ладони сочилась кровь. В левой он держал пистолет. «В трамвай в таком виде не сунешься, тем более в форме, — думал Прудков. — Зацепил-таки подполковник. Недаром в ориентировке „особо опасен“ указано. Ничего, гаду тоже минимум две пули достались».

Сзади послышались тяжелые шаги. Прудков обернулся. Его догонял необъятных размеров толстяк. Видно было, что быстрая ходьба толстяку дается с трудом. Задыхаясь, он тяжело хватал и со свистом выпускал воздух. Раскрасневшиеся толстые щеки тряслись в такт шагам. Маленькие глазки спрятались в складках жира. «Наверное, на трамвай торопится». — Прудков сделал шаг в сторону, пропуская.

Натренированное за годы службы в армии и уголовном розыске чувство опасности завыло сиреной. Если бы не ранение, Прудков успел бы перехватить стремительно вылетевшую руку с ножом. В груди взорвалась острая боль. Теряя сознание, он дважды нажал на курок.

Очнулся Прудков в медсанчасти следственного изолятора КГБ.

— Повезло тебе, мужик, — сказал делавший перевязки хирург. — Дважды на том свете побывал. Видел там что-нибудь?

— Как это — на том свете? — удивился Прудков.

— Остановка сердца, клиническая смерть. Слышал о такой?

— Доводилось.

— Чудом обратно тебя вернули. Ты у нас чемпион!

— Это как?

— А так, до тебя никто так долго там не находился. Из тех, кто вернулся, конечно. Ну так что видел-то, расскажи?

— Так вроде ничего не видел.

— Жаль, некоторые интересные вещи рассказывают. Но ты, считай, в рубашке родился. Если бы лезвие чуть правее прошло, мы бы с тобой сейчас не разговаривали…

Потом, во время многочасовых изматывающих допросов, Прудков не раз вспоминал слова хирурга и жалел, что лезвие не прошло чуть правее. Но по поводу везения доктор был прав. Показания экс-капитана милиции, доверенного человека Счетовода, оказались для следствия настолько важны, что с ним заключили соглашение.

— Как же ты, герой-пограничник, награжденный Родиной медалью «За боевые заслуги», докатился до жизни такой?[64] — спросил допрашивающий Прудкова майор, угостив сигаретой. — Связался не только с цеховиками, но еще и с настоящими бандитами. Теперь тебе знаешь что светит?

— Догадываюсь, — ответил Прудков, затягиваясь.

— Догадывается он, — нехорошо ухмыльнулся майор. — Пятнадчик, это если повезет, а скорее всего, «вышка».

— Что сделано, того не воротишь, — пожал плечами Прудков.

— Ишь ты, философ! — Майор наклонился почти вплотную и тихо сказал: — Есть у тебя шанс, философ, сухим из воды выйти. Если правильно себя вести будешь.

Прудков тогда не очень-то майору поверил, не было у него доверия к конторским. Но вел себя правильно, то есть рассказал все, что знал и о чем только догадывался. Потому что после гибели шефа ничего с бывшими подельниками его не связывало. «Не выпустят, конечно, — думал экс-капитан, — но, может, хоть к стенке не поставят или срок скостят».

После завершения следствия дело Прудкова из материалов изъяли, и вместо пятнашки строгого, а то и «вышки» он, совершенно для себя неожиданно, оказался на свободе.

Глава 38

Сообщения о моей смерти сильно преувеличены.

Марк Твен

Оксана не видела, куда ее везут. Она не плакала, по крайней мере старалась не плакать, но застилающие глаза слезы мешали разглядеть дорогу. Только выйдя из машины, она узнала морг больницы