Адула шел по пути, похожему на путь Мбойи. Будучи убежденным антикоммунистом, он был генеральным секретарем Женской федерации труда Конго, которая входила в МКСП, и был избран запасным членом исполнительного совета МКСП на Шестом всемирном конгрессе в 1959 году. Он был почти на десять лет старше Мбойи, к Шестому конгрессу ему было тридцать восемь лет, он был женат и имел троих детей.

Лумумба понимал важность профсоюзов в политической работе движения за свободу. Он основал Национальный синдикат конголезских трудящихся (НКТ) в качестве рабочего органа МНК, который должен был заменить профсоюзы, импортированные из-за рубежа или тесно связанные с иностранными профсоюзами. Генеральным секретарем стал шурин Адулы, Альфонс Роже Китима. Вскоре, однако, Китима сблизился с МКСП и порвал верность Лумумбе.

В преддверии Круглого стола бельгийское правительство поощряло и стимулировало создание множества мелких конголезских политических партий, которые сотрудничали бы с колонизаторами. Были и партии с особыми интересами, такие как Конфедерация ассоциаций племен Катанги (CONAKAT) в Катанге, возглавляемая Мойзе Тшомбе, которая финансировалась "Унион Миньер" и выступала за отделение Катанги от Конго.

Но, несмотря на существенные различия в подходах, лидеры всех конголезских политических групп в Брюсселе придерживались единой позиции в отношениях с Бельгией. В первые недели января 1960 года их больше всего беспокоило отсутствие Лумумбы, который находился в тюрьме в Стэнливиле. Они рассматривали Лумумбу как наиболее важный голос в националистической борьбе, и 19 января они настояли на том, чтобы его освободили и привезли в Брюссель; одним из главных представителей был Касавубу. Это требование стало неотложным, поскольку переговоры должны были начаться на следующий день.

Но в первый день работы Круглого стола в Брюсселе Лумумба все еще находился в тюрьме. На следующий день он предстал перед Стэнливильским трибуналом и был приговорен к шести месяцам тюремного заключения с немедленным вступлением в силу. На следующий день колониальная администрация постановила, что Лумумба должен быть переведен в тюрьму строгого режима в Жадотвиле (ныне Ликаси) в Катанге. Лумумба отправил телеграмму своему адвокату:

БЫЛ ПЕРЕВЕДЕН В ЖАДОТВИЛЬ ПРИ ОТВРАТИТЕЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ БРОШЕН В САМОЛЕТ БОСИКОМ БЕЗ РУБАШКИ В НАРУЧНИКАХ И ПОДВЕРГАЛСЯ ФИЗИЧЕСКОМУ НАСИЛИЮ ДО ПРИБЫТИЯ НА БОРТ ПРЕКРАТИТЬ ПЫТКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ ВСЕ МОИ ВЕЩИ ОСТАЛИСЬ ТЮРЕМНЫЙ СТЕН[ЛЕЙВИЛЬ] И НЕТ СМЕННОЙ РУБАШКИ.

Он добавил, что "сохраняет спокойствие и собранность".

Конголезские политики на Круглом столе в Брюсселе продолжали оказывать сильное давление на бельгийское правительство, требуя освободить Лумумбу из тюрьмы и привезти его в Бельгию. Его освобождение, по их словам, было не чем иным, как условием их активного участия в переговорах.

Правительству ничего не оставалось, как уступить. В тот же день, когда Лумумба был отправлен в Жадотвиль, Брюссель направил в Леопольдвиль приказ освободить Лумумбу из плена и переправить в Бельгию. Генерал-губернатор Хендрик Корнелис решительно воспротивился этому решению, но его переубедили.

Лумумба был сфотографирован в начале своего долгого пути: он выглядел изможденным, с босыми ногами и в грязной тюремной одежде. В своей речи в следующем месяце он вспоминал этот болезненный эпизод и поддержку конголезского народа: "У меня не было ничего, ни костюма, ни обуви, абсолютно ничего. Властям пришлось найти для меня костюм и другие вещи, чтобы я мог одеться. Африканцы собрали деньги и купили мне всю необходимую одежду. Из Жадотвиля меня сопровождали окружной комиссар и военные джипы".

Когда он прибыл в аэропорт Элизабетвилля, он был поражен и глубоко тронут, увидев огромные толпы людей, ожидавших его: "Там было не менее десяти тысяч конголезцев; они были в восторге и продолжали кричать прямо перед комиссаром провинции: "Долой колониализм, долой колонизаторов, да здравствует немедленная независимость!"".

Затем его посадили на рейс до Брюсселя.

Лумумба прибыл в БРЮССЕЛЬ 25 января. На обоих запястьях у него были повязки, чтобы защитить травмы, нанесенные наручниками и жестоким обращением. В аэропорту его встречали как героя. Членам Круглого стола МНК разрешили приветствовать его, и они бросились на ступеньки самолета, когда он выходил из него, чтобы крепко обнять его. Радость на лице Лумумбы запечатлели фотографы и операторы, которые пришли снять его прибытие.

Жозефу-Дезире Мобуту, поскольку он не был членом Круглого стола, полицейский не позволил присоединиться к ним. Расстроенный, он обратился к своему спутнику - Луису Лопесу Альваресу, который прибыл в Брюссель накануне и которого Мобуту подвез в аэропорт. Лопес Альварес взял Мобуту с собой на террасу аэропорта, чтобы наблюдать за прибытием самолета Лумумбы. Когда Лумумба появился на верхней ступеньке, Мобуту воскликнул: "Да здравствует Лумумба! Vive le M.N.C.!

Среди людей, терпеливо ожидавших Лумумбу, была пожилая бельгийка, несшая букет цветов. Увидев его, она бросилась к нему, сунула цветы ему в руки и поцеловала. "Я всего лишь одна бедная женщина, - сказала она, - но таких, как я, миллионы. От их имени я хочу отдать честь борцу за свободу".

Лопес Альварес заметил группу полицейских в зале прилета, где он и Мобуту ждали Лумумбу. Обняв Лумумбу, он прошептал ему на ухо инструкции о том, где можно выйти из аэропорта, чтобы избежать полиции.

Вместе с Мобуту Лопес Альварес отвел Лумумбу в его номер в отеле Cosmopolitan, где остановилась делегация MNC-L и Лопес Альварес. Там Лумумбу осмотрел врач. У него были не только сильные кровоподтеки на запястьях, но и спина была испещрена длинными шрамами от недавних побоев - слегка диагональными, длиной около двадцати сантиметров, перекрывающими друг друга. Местами они были покрыты свежими струпьями. Врача также беспокоило низкое кровяное давление. Лопес Альварес попросил Лумумбу рассказать, когда его били, но его друг несколько раз ответил: "Нет, не беспокойся об этом, это не имеет значения". Лопес Альварес ухаживал за ним так тщательно, как только мог, и старался не беспокоить его как можно дольше, чтобы дать ему отдохнуть.

В конце дня они спустились вниз, чтобы вместе с другими членами MNC-L сфотографироваться. Там они обнаружили, что Мобуту повесил на стену несколько листов, на которых крупными буквами было написано: "Vive Lumumba! Vive le M.N.C.! Да здравствует Конго Уни!". Это были собственные листы Мобуту, которые он подготовил ночью. Его явная поддержка MNC-L была выставлена на всеобщее обозрение.

Многие иностранные корреспонденты приехали в Брюссель, чтобы рассказать о Круглом столе. Одним из них был Лопес Альварес, которого Мобуту отвел в офис, где он должен был получить официальную аккредитацию как журналист.

Другим журналистом был южноафриканец Колин Легум, который отправился в отель Cosmopolitan, чтобы взять интервью у Лумумбы. Легум отметил свои скромные условия проживания. Это была "маленькая, простая комната", - заметил он, - "с двумя простыми узкими кроватями,