удобном учебном зале и библиотеке. Был разработан план публикации и выставки их работ. У центра был универсал, чтобы развозить студентов по домам, так как в противном случае многим из них пришлось бы преодолевать большие расстояния пешком. Были организованы курсы по истории и культуре региона, для которых вскоре были приглашены преподаватели из других частей Африки и мира. Были предложены стипендии.

Вскоре библиотека была заполнена книгами, заказанными в сотрудничестве с Африканской программой Конгресса за культурную свободу. Были предоставлены записи африканской поэзии и музыки, а также американского джаза; демонстрировались документальные фильмы. Центр был идеальным способом показать американскую культуру молодым людям и приобщить их к американским ценностям. В то же время он давал агентству возможность установить контакт и наладить отношения с перспективными людьми, некоторые из которых впоследствии стали политиками.

Согласно официальному уставу института, его члены "осуждали тоталитаризм и посягательства на свободу, откуда бы они ни исходили"; неясно, просили ли членов института заявить или подписать такое осуждение.

1 декабря 1959 года состоялась торжественная церемония открытия, на которую был приглашен сенегальский поэт Леопольд Сенгор. Он произнес речь, в которой восхвалял усилия и достижения института.

По мере того как тянулись месяцы 1959 года, Лумумбе и другим конголезским националистам становилось ясно, что бельгийское правительство не спешит выполнять данное в январе обещание о расширении местного и районного самоуправления. Во многом это объяснялось политической ситуацией в Бельгии: премьер-министр возглавлял слабую коалицию христианско-социалистической и либеральной партий, которые расходились во мнениях относительно темпов деколонизации. Министр по делам Конго, который был либералом, предпринял шаги по продвижению мер по самоуправлению в колонии, но когда этому помешали другие министры и король, у него не осталось другого выбора, кроме как уйти в отставку в сентябре 1959 года. Новый министр приостановил большую часть законодательства своего предшественника.

Разочаровавшись, конголезское движение сопротивления обратилось за помощью к Гане. В конце сентября 1959 года группа, связанная с Касавубу и партией Абако, отправилась в Аккру, чтобы мобилизовать общественную поддержку своего дела. Они направили в министерство иностранных дел Ганы петицию, в которой подробно рассказывали о жестокостях, совершенных бельгийцами, и призывали Нкруму воспользоваться своими "добрыми услугами", чтобы передать эту информацию другим независимым африканским государствам, афро-азиатскому движению и другим мировым организациям, симпатизирующим их делу. Он также призвал Организацию Объединенных Наций создать международную комиссию для расследования событий в Леопольдвиле 4 января 1959 года.

Гана отнеслась к этому с пониманием и оказала помощь. Но в целом "Абако" больше не была основным центром поддержки конголезцев со стороны Ганы, как это было до Всеафриканской народной конференции. С тех пор поддержка Ганы сместилась в сторону МНК, возглавляемого Патрисом Лумумбой. Джордж Падмор установил связи в Париже, Брюсселе и Конго-Браззавиле, через которые средства и политические советы тайно передавались МНК Лумумбы по мере необходимости.

Однако Национальное конголезское движение страдало от внутренних конфликтов. К октябрю 1959 года партия раскололась на две: MNC-L под руководством Лумумбы и MNC-K во главе с лидером провинции Касаи Альбертом Калонджи, мелким, ярким и беспринципным человеком. К MNC-K также присоединились Адула и амбициозный, но слабый и неэффективный Джозеф Илео. Дружба между Лумумбой и Адулой, о которой много говорилось на семинаре в Ибадане в начале того же года, теперь была испорчена политическими распрями.

Во время бурного 1959 года, - писал позже Нкрума, - Патрис Лумумба... поддерживал со мной тесный и постоянный контакт". Молодой конголезский лидер был глубоко признателен Нкруме за то, что тот согласился стать его наставником. 9 октября 1959 года он написал в Министерство иностранных дел Ганы. "Могу ли я попросить премьер-министра дать мне необходимые указания относительно плана, которому мы должны следовать в нашей борьбе?" - спросил он. Его опыт очень важен для нас". Он также попросил предоставить ему копии политических речей Нкрумы для публикации в Конго.

Лумумба открыто и часто выступал на публике, повторяя призыв к немедленной независимости. В Стэнливиле, столице Восточной провинции, его митинги проходили с триумфом - "можно было почувствовать, что Лумумба слился со своим народом", - заметил один итальянский журналист. Журналист вспоминал, что на одном из митингов он увидел пожилого отца Лумумбы: "Его лицо носило следы бедности, а грубые руки были похожи на руки человека, который охотился за едой с луком и стрелами. Теперь эти руки обнимали сына, которого несли на руках молодые люди, скандируя: "Ухуру - Свобода!".

23-28 октября 1959 года в Стэнливилле состоялся Первый национальный конгресс МКП-Л. В последний день съезда Лумумба выступил перед тысячной аудиторией с речью, в которой обратил внимание на военные базы, созданные бельгийцами в Камине и Китоне. Зачем все эти базы?" - спросил он. И предложил ответ: "Чтобы запугивать вас, чтобы угнетать вас. Какую цель преследуют все эти военные базы в Африке? Черные - мирные люди, черные - миролюбивые люди.... Все эти базы, все это оружие, которое находится здесь, которое направлено в нашу сторону?

Военная база Камина в западной части Катанги - примерно в 200 милях от Шинколобве и в 260 милях к северо-западу от Элизабетвилля - была построена в 1952 году Бельгией при финансовой поддержке НАТО. Она была гигантской и занимала площадь, эквивалентную бельгийской провинции. Он состоял из двух баз - военно-воздушной и военной, расположенных в семи милях друг от друга и имеющих одинаковые штабы. Воздушное крыло располагало транспортными самолетами, способными перевозить войска и джипы, истребителями и школой для опытных пилотов. В 1958 году численность военного персонала в Камине оценивалась в десять тысяч человек. В число удобств входили города-сады для европейского персонала, жилые пригороды для конголезских рабочих, офицерские и унтер-офицерские столовые с бассейнами и культурными удобствами, а также хорошо оборудованный госпиталь.

Именно Шинколобве, по словам одного американского журналиста, был "изначальным смыслом существования Камины".

Согласно статье в New York Herald Tribune в 1955 году, у базы Камина было две "глобальные миссии". Одна из них заключалась в "защите богатых урановых рудников Бельгии в Шинколобве" и ее богатых медных месторождений в том же районе. Другая - "сформировать ядро для защиты всей южной половины Африки и, возможно, расширить эту защиту еще больше, если случится еще одна мировая война". База была "спроектирована так, чтобы выдержать ядерную атаку".

Помимо Камины в Катанге и военной базы в Китоне близ Леопольдвиля, на побережье находился военно-морской объект в Банане, чтобы контролировать устье реки Конго. "Никому не нужно объяснять военному географу, - отмечала газета New York Herald Tribune, - как это будет способствовать контролю над всей Африкой, за