Чарли берет мой мокрый плащ, и я неловко присаживаюсь на другой конец дивана.

– Никто бы не подумал, что вчера на небе сияло солнце, – говорю я слишком бодро. В камине потрескивает и дымится торф.

– Это Джимми Стратерс, – представляет Чарли. – И Айла Кэмпбелл.

Джимми одаривает меня еще одним пристальным взглядом из-под тяжелых черных бровей.

– Спасибо, что пригласили меня, – говорю я Айле.

Она отворачивается от огня.

– Я живу дальше всех от деревни. – Взгляд у нее прямой и немигающий. Сегодня ее серебристые волосы собраны в огромный пучок. – Мы не хотели, чтобы Макдональды расстраивались. Они не хотят с вами разговаривать. Они всегда считали, что Роберт как-то причастен к смерти Лорна.

– Правда? – спрашиваю я, прежде чем успеваю остановить себя. Помни, что Мико говорила про «услуга за услугу».

Гул огня становится неприятно громким, когда мне никто не отвечает. Вместо этого Брюс и Джиллиан обмениваются взглядом, который я не могу расшифровать, а выражение лица Джимми становится еще более мрачным.

– Мы поговорим с вами здесь и сегодня, потому что теперь, когда Чарли рассказал вам обо всей этой истории с Эндрю, мы вряд ли сможем вам отказать, – наконец заявляет Брюс, поворачиваясь и глядя на меня темными глазами. Выражение его лица нельзя назвать недружелюбным, но оно гораздо менее любезное, чем в пабе. – И мы ответим на ваши вопросы, поскольку Айла убеждена, что ваш приезд сюда сейчас и двадцать лет назад был вызван какой-то причиной – и, возможно, не нам судить об этой причине.

– Если говорить начистоту, – говорит Джиллиан с натянутой улыбкой, – мы не думаем, что вы – перевоплотившаяся душа Роберта Рида. Мы также не считаем, что он был убит. Но ради спокойствия и ради того, чтобы вы на этот раз уехали навсегда, мы расскажем вам то, что знаем о нем.

Я снова откашливаюсь.

– Я обнаружила некоего Эндрю Макнила, родившегося в Ардшиадаре в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году. Возможно, это и не тот Роберт Рид, который жил здесь, но возраст подходит, место подходит…

И, несмотря ни на что, я верю, что это один и тот же человек. Бросаю взгляд на Чарли, который не произносит ни слова. В комнате снова становится тихо.

– Но это не имеет значения. – Я делаю глубокий вдох и выдаю единственное, что не является ложью: – Я не собираюсь писать историю об Эндрю Макниле.

– Разве не в этом был весь смысл? – бурчит Джимми.

– А как же твой начальник? – спрашивает Чарли с непередаваемым выражением лица.

– Я предложу ему что-нибудь другое. Я тоже не хочу снова становиться героем шоу. – И я абсолютно правдива. – Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы. Я просто собираюсь написать историю о Роберте. О его жизни. Каково это – жить в таком месте, таком отдаленном, таком диком; о трудностях и наградах этой жизни. О тайне его смерти – о том, что ты, Чарли, рассказывал мне о море, обо всех, кого оно забрало за эти годы. Людям это будет интересно.

Все это звучит не слишком убедительно. Но говорить им, что я хочу написать историю о себе – Эндрю Макниле, – было ошибкой, теперь я понимаю: это слишком вызывающе. Я представляю, что мама сидит рядом со мной за туалетным столиком в красном шелковом кимоно и показывает мне, как нужно улыбаться мальчикам. «На мед можно поймать больше мух, запомни это».

Долгое время все молчат, а потом Айла поднимается со своего места.

– Я принесу чай.

* * *

– Роберт мог быть… трудным человеком, – говорит Джимми, смахивая крошки от булочек на ковер Айлы.

– Не он один, – возражает Джиллиан.

– У него были проблемы. – Чарли качает головой. – Как я уже сказал, он был…

– Он был занудой, – замечает Айла.

– Айла! – восклицает Джиллиан. – Нельзя говорить плохо о мертвых…

– Да, и канонизировать их тоже нельзя. – Айла складывает руки на груди. – Он жаловался абсолютно на все. На погоду, на море, на землю, на овец, на аренду…

– На Юэна Моррисона, – фыркает Джаз.

– На цену на виски, – добавляет Брюс. – Он ни разу не проставился нам.

– Мы, рыбаки, занимали в его сердце особо «черное» место, – говорит Джимми. – Он нас ни капельки не любил.

– Вы знаете, почему? – спрашиваю я. – Почему Роберт ненавидел рыбаков?

Чарли делает долгий глоток, хотя чай, должно быть, уже остыл.

– Его отец был рыбаком. Они никогда не ладили.

– Вы сказали, что у него было тяжелое прошлое. Что…

– Да, – подтверждает Чарли, опуская чашку – Роберт был сам по себе. С ним невозможно было подружиться. Единственный раз, когда он вообще кому-то доверился, – это когда был сильно пьян. Такому человеку нельзя помочь, пока он сам этого не захочет. И нельзя задавать ему вопросы.

В наступившей тишине Брюс откидывается на спинку дивана, обхватив колени ладонями.

– У нас с ним не было трений. – Он опускает взгляд на свои руки. – Я много времени проводил в Ардхрейке, помогая ему по хозяйству.

– А когда наступала пора уборки торфа, – говорит Чарли, – Роберт, как и все остальные, протягивал руку помощи тем, кто не мог рубить сам.

– Его всегда интересовали раскопки, – отмечает Джаз. – Он много времени проводил у стоячих камней в Ор-на-Чире.

– Подождите. – Я вспоминаю заросший травой курган на хребте. – Это те раскопки – первые раскопки… которые велись в тот год, когда здесь жил Роберт?

– Да. – На лице Чарли появляется призрак улыбки. – Он был почти единственным, кто не возмущался по этому поводу. А это, если его знать, было очень странно. У Роберта почти на все была своя заноза в заднице.

– Он когда-нибудь разговаривал с тобой? – спрашиваю я у Джаза. – Рассказывал что-нибудь о себе?

– Он интересовался историей островов, норманнами и древними кланами, – отвечает тот. – Это было его хобби, мне кажется. Он был полон вопросов, а я, восемнадцатилетний студент, думал, будто знаю все ответы. Он приходил в Клух-Ду почти каждый день.

Джимми вздыхает.

– Послушайте… Никто из нас не любил этого человека, но на таком острове и в такой деревне, как наша, это не имеет значения. Мы работаем и живем вместе, ладим друг с другом, потому что так мы выживаем. Для этого не обязательно любить человека, но нужно уважать его. Роберт любил свою семью. Он много работал, и не только для себя. А это значит гораздо больше, чем улыбка и хорошее чувство юмора.

– Почему вы не рассказали полиции? – спрашиваю я, переходя на более зыбкую почву. – После его смерти, когда Чарли сказал вам, что Роберта Рида на самом деле зовут Эндрю? Почему вы