– Как тут влажно, – говорит Джейк. Он вытирает лицо краем рубашки, все еще держа очки в руке. – Там, сзади, стоял грузовик. Так что, как ни прискорбно, твоя теория о том, что школа заброшена и лишена жизни – ахинея.

Он единственный парень, которого я знаю, способный вот так использовать слово «прискорбно» в разговоре. И еще «ахинея».

– Сзади – это где?

– Позади школы. Где я нашел дампстер. Там стоит черный грузовик.

– Правда?

– Да, ржавый старый черный пикап.

– Может, его бросили. Если кто-то кого-то стукнул, то старая, никому не нужная школа далеко в глуши – отличное место, чтобы избавиться от битой машины. Наверное, лучше места не найдешь.

Джейк смотрит на меня. Он задумался. Я уже видела это выражение раньше. Я знаю эти его привычки, они мне нравятся, они меня привлекают, – такие милые и утешительные. Мне хорошо от того, что Джейк снова здесь. Он опять надевает очки.

– Из выхлопной трубы капало.

– Ну и что?

– Значит, грузовик на ходу. Конденсат из выхлопной трубы означает, что двигатель недавно работал. Его не просто там оставили. Я думаю, что на снегу были и следы шин. Но из выхлопной трубы определенно капало.

Я не знаю, что сказать. Я теряю интерес. Быстро.

– Ну и почему этот грузовик так сильно привлек твое внимание?

– Потому что это значит – там кто-то есть, – говорит он. – Какой-нибудь рабочий, кто-то в этом роде. Кто-то внутри школы, только и всего.

Я отвечаю не сразу. Джейк напряжен, я вижу. Я не знаю почему.

– Нет, это может быть что угодно. Может быть…

– Нет, – отрезает он. – Так оно и есть. Там кто-то есть. Кто-то, кого не было бы здесь без необходимости. Если бы он мог быть где-то еще, в любом другом месте, он был бы там.

– Ладно, я просто так предположила. Я не знаю. Может, это общая машина, и ее просто для кого-то оставили. Или вроде того.

– Он там один, работает. Уборщик. Подчищает за детьми. Вот чем он занимается всю ночь, пока остальные спят. Забитые туалеты. Мешки для мусора. Выброшенная еда. Мальчики-подростки писают на пол в туалете для забавы. Подумай об этом.

Я отвожу взгляд от Джейка и смотрю в окно на школу. Наверное, трудно содержать большое здание в чистоте. После учебного дня там повсюду бардак. Особенно в уборных и кафетерии. И всего один человек должен навести там порядок? За каких-то несколько часов?

– В любом случае, какая разница, давай просто уедем. Мы и так уже опаздываем. Завтра тебе надо на работу.

И еще моя голова. Она снова пульсирует. Впервые с тех пор, как мы покинули «Дейри Куин», Джейк вынимает ключ из замка зажигания и кладет в карман. Я забыла, что до сих пор двигатель был на холостом ходу. Иногда не замечаешь звука, пока он не исчезнет.

– С чего вдруг такая спешка? Еще даже не полночь.

– Что?

– Еще не так поздно. Да к тому же снег. Мы уже здесь. Довольно милое и уединенное местечко. Давай просто немного подождем.

Я не хочу вступать в спор. Не сейчас, не здесь. Не тогда, когда я приняла решение о Джейке, о нас. Я снова отворачиваюсь и смотрю в окно. Как же я оказалась в такой ситуации? Я громко смеюсь.

– Что? – спрашивает он.

– Ничего, просто…

– Что «просто»?

– Да так, ничего особенного. Вспомнила один забавный случай на работе.

Он смотрит на меня, словно не может поверить, что я могла так откровенно солгать.

– Что ты думаешь о ферме? О моих родителях?

Он спрашивает меня об этом сейчас? Когда прошло так много времени? Я колеблюсь.

– Было любопытно поглядеть, где ты вырос. Я уже об этом говорила.

– А ты думала, что все будет именно таким? Ты это себе так представляла?

– Не знаю, что я думала. Я не так уж часто бывала в деревне или на ферме. На самом деле я понятия не имела, на что это будет похоже. Ну да, примерно так я себе все и представляла, конечно.

– Тебя что-нибудь удивило?

Я поворачиваюсь на сиденье влево, к Джейку. Странный вопрос. Не в характере Джейка. Конечно, все было не совсем так, как я себе представляла.

– Почему ты думаешь, будто меня что-то могло удивить? С какой стати?

– Мне просто интересны твои мысли. По-твоему, это хорошее место, чтобы провести там детство?

– Твои родители были очень милы. С их стороны было очень любезно пригласить меня. Мне понравились очки на шнурке у твоего отца. В нем есть что-то старомодное. Он приглашал нас остаться на ночь.

– В самом деле?

– Да. Он сказал, что приготовит кофе.

– Они показались тебе счастливыми?

– Твои родители?

– Да, мне любопытно. В последнее время я все думаю о них. Как они счастливы! Им пришлось многое вынести. Я беспокоюсь о них.

– Они показались мне прекрасной парой. Твоя мама переживает трудные времена, но отец поддерживает ее.

Они счастливы? Не уверена. Но явное несчастье по их лицам тоже не читалось. А еще подслушанный мною спор. Неясная перебранка после ужина. Трудно сказать, что такое счастье. Что-то действительно было не так. Возможно, это связано с братом Джейка. Я не знаю. Как он и сказал, они, похоже, находились в состоянии стресса.

Моей ноги касается рука.

– Я рад, что ты поехала со мной.

– Я тоже, – говорю я.

– На самом деле это очень много для меня значит. Я давно хотел, чтобы ты увидела это место.

Он наклоняется и целует меня в шею. Я этого не жду. Чувствую, как мое тело напрягается и вжимается в сиденье. Он придвигается ближе, притягивая меня к себе. Его рука у меня под рубашкой, поверх лифчика, под ним. Она скользит по моему голому животу, боку, пояснице.

Его левая рука гладит мое лицо, щеку. Ложится на затылок, убирая волосы за ухо. Моя голова падает на подголовник. Он целует меня в мочку уха, за ухом.

– Джейк, – говорю я.

Джейк отодвигает мою куртку в сторону и задирает рубашку. Мы останавливаемся, потому что рубашка мешает. Он срывает ее через мою голову и роняет к моим ногам. Его прикосновения приятны. Его руки. Его лицо. Я не должна так поступать. Не тогда, когда думаю, как все закончить. Но прямо сейчас ему хорошо. О да.

Он целует мою обнаженную кожу там, где сходятся шея и плечо.

Может, еще слишком рано делать выводы. Это не имеет значения. Боже. Я просто хочу, чтобы он продолжал делать то, что делает. Я хочу поцеловать