Шрифт:
Закладка:
Помню, однажды мне пришлось вернуться в школу поздно вечером. Я иногда оставалась после уроков на час или около того, если были репетиции или встречи, и ничего необычного не видела. Но однажды я вернулась после ужина, когда все ушли и уже стемнело. Ни учителей, ни учеников. Я что-то забыла, но не могу вспомнить, что именно.
Я удивилась, что входная дверь была открыта. Сначала я постучала в двойные двери, полагая, что они заперты. Мне показалось странным стучать в двери школы, но я все равно попробовала. Потом взялась за ручку, и оказалось, что все открыто. Я проскользнула внутрь. Было тихо и пустынно, совсем не так, как обычно в школе. Я никогда не бывала в школе одна.
Мой шкафчик находился в другом конце здания, так что пришлось идти по безлюдным коридорам. Я подошла к классу английского языка. Хотела пройти мимо, но остановилась в дверях. Все стулья стояли на столах. Мусорные баки – в коридоре, рядом со мной. Там был ночной сторож, который прибирался. Я знала, что не должна быть там, но все равно задержалась. Стала за ним наблюдать.
У него были очки и лохматые волосы. Он подметал. Двигался не быстро. Никуда не торопился. Я никогда раньше не задумывалась о том, почему в наших классах всегда царит порядок. Мы приходили каждый день на урок, занимали помещение, а потом уходили домой, оставляя после себя бардак. А на следующий день в классе всегда было чисто. Мы опять все портили. А наутро следы беспорядка исчезли. Я даже не замечала. Никто не замечал. Я бы заметила, только если бы в классе не прибрались.
Сторож слушал кассету на каком-то огромном магнитофоне. Это была не музыка, а история, как книга на пленке. Громкость была большая. Один голос. Рассказчик. Сторож был полностью погружен в работу. Меня он не заметил.
Эти девушки. Те, что из «Дейри Куин». Они, наверное, учатся здесь. Далеко же им добираться. Но там, где находится «Дейри Куин», должно быть, ближайший городок. Я снова включаю фары. Где Джейк? Чем он занят?
Открываю дверь. Конечно, снег идет сильнее, приземляется, тает, внутренняя сторона двери становится влажной. Я высовываюсь, щурясь в темноту.
– Джейк? Что ты делаешь? Ну иди уже.
Нет ответа. Несколько секунд я держу дверь открытой, подставив лицо ветру и прислушиваясь.
– Джейк, надо ехать!
Тишина.
Я закрываю дверь. Понятия не имею, где нахожусь. Не думаю, что смогу указать свое местоположение на карте. Я знаю, что не смогу. Этого места, скорее всего, нет на карте. А Джейк меня бросил. Теперь я одна. Сама по себе. В этой машине. Я не видела ни одного проезжающего автомобиля, хотя не следила за этим внимательно. Но по этой дороге явно не ездят машины, особенно ночью. Я не помню, когда в последний раз сидела в машине в незнакомом месте. Наклоняюсь, чтобы просигналить раз, другой. Третий, длинный, агрессивный гудок. Я должна была быть в постели уже несколько часов назад.
Нигде. Вокруг меня сплошное нигде. Не город и не деревня. Поля, деревья, снег, ветер, небо, но это ничего не значит. Что подумают те девушки из «Дейри Куин», если увидят нас здесь? Та, что с сыпью на руке. Воспаленные бугорки. Она удивится, почему мы остановились здесь в это время ночи, что нам понадобилось в ее школе. Я посочувствовала этой девушке. Мне бы хотелось поговорить с ней подольше. Зачем она мне это сказала? Почему испугалась? Я могла бы ей помочь. Может, мне следовало что-то сделать.
Наверное, школа – не самое приятное место для нее. Наверное, ей одиноко. Держу пари, ей здесь не нравится. Она умная и одаренная, но по разным причинам предпочитает уходить из школы, а не приходить. Школа должна быть местом, которое ей нравится, где она чувствует себя желанной гостьей. Держу пари, что все не так. Мне просто так кажется. Может, у меня разыгралось воображение.
Я открываю бардачок. Он полон. Не обычными картами и документами. Скомканные салфетки. Использованные? Или просто скомканные? Их много. На одной что-то красное. Пятна крови? Я отодвигаю салфетку. Здесь еще и карандаш. Блокнот. Под блокнотом несколько фотографий и пара фантиков от конфет.
– Что ты делаешь?
Он наклоняется к машине, собирается сесть: лицо красное, на плечах и голове снег.
– Джейк! Господи, ты меня напугал. – Я захлопываю бардачок. – Что ты там делал так долго? Где ты был?
– Стаканы выбрасывал.
– Поехали. Залезай быстрее. Надо убираться отсюда.
Он закрывает свою дверцу, затем протягивает руку через меня и открывает бардачок. Заглядывает внутрь и снова закрывает. Снег на нем тает. Челка растрепалась и прилипла ко лбу. Очки запотели от тепла машины. Джейк довольно красив, особенно с красными щеками.
– Почему ты просто не выбросил стаканы в мусорный бак? Ты же был прямо рядом с ним. Я тебя видела.
– Это была не мусорка. Что ты искала в бардачке?
– Ничего. Я там не рылась. Я ждала тебя. Что значит – не мусорка?
– Это бак для дорожной соли. На случай гололеда. Я подумал, что где-то там, наверное, есть дампстер[8], – говорит он, снимая очки. Ему требуется несколько попыток, чтобы найти под пиджаком подходящий кусок рубашки, чтобы просушить запотевшие стекла. Я уже видела, как он это делает, вытирает очки о рубашку.
– Там он и стоял. Дампстер. Но я пошел немного дальше. Там, за школой, огромное поле. Кажется, оно продолжается и продолжается вечно. Я не увидел ничего за его пределами.
– Мне здесь не нравится, – говорю я. – Я понятия не имела, чем ты занят. Ты, должно быть, замерз. И вообще, почему в такой глуши стоит такая большая школа, а вокруг нет ни одного дома? Нужны дома, люди и дети, если кто-то строит школу.
– Эта школа старая. Она здесь уже целую вечность. Вот почему она в таком неважном состоянии. Каждый деревенский мальчишка в радиусе сорока миль ходит сюда.
– Или ходил.
– В смысле?
– Мы ведь не знаем, открыта ли она еще? Может, эту школу закрыли и еще не снесли. Ты только что сказал, что она в ужасном состоянии. Даже не знаю. Здесь как-то пусто. Какой-то вакуум кругом.
– Возможно, она просто закрыта на каникулы. Это вполне допустимо. Или занятия уже начались?
– Даже не знаю. Я просто говорю, что у меня такое чувство.
– Зачем им дорожная соль, если школа не работает?
Верно.
