— Дей-гобгый, — это из ванной выглянул батя; в руках у родителя была зубная щётка, а вся рожа изгваздана взмыленной пастой.

— И снова здравствуйте, — поздоровалась Ма. — А без одежды вы не такой грозный.

Батя в ответ пробурчал что-то уж совсем неразборчивое и закрыл дверь.

Ещё один показательный момент — до тех пор, пока я не предложил Ивашкиным пройти в кухню, они учтиво тусовались в прихожей. Короче говоря, мои новые компаньоны нравились мне всё больше и больше.

Пять минут на сборы: полуголый батя ищет штаны, взлохмаченная Сонька в режиме утреннего зомби вливает в себя растворимый кофе, а Лёха отжимается как не в себя, — по ходу дела, готовится ко встрече с негритяночками.

Ну и вперёд.

Несмотря на внешнюю непрошибаемость Марии Афанасьевны, в тот момент, когда она впервые в жизни воспользовалась порталом, я услышал тоненький писк. Видать, дух перехватило.

— Драгоценный мой родитель, — сказал я по прибытию. — Покажи наших гостям что тут и как, а я пойду наконец-то проведаю Кольцова.

— Без проблем, — батя оживился. — Ну смотрите. Вот тут у нас брёвна. Тут тоже брёвна. А вон та-а-а-ам… не поверите!

— Брёвна?

— Вы крайне проницательны, Мария Афанасьевна!

Осмотревшись вокруг, я понял, что лагерты ещё не пришли нас навестить, а потому с чистой совестью направился к недостроенному срубу, который сейчас выполнял функцию темницы. И кстати! Раз уж мы уже раскатали губу на каркасные дома, то пускай он так темницей и остаётся.

— Здарова, босс, — на страже крыльца дежурил сонный Левитан.

— Ну как ночь? Без приключений?

— Без.

— Отлично, — я заглянул внутрь и убедился, что мой пленник на месте. — Пока свободен, но далеко не уходи. Мало ли что.

— Как скажешь, босс…

* * *

— Это ты тут главный⁉

— Это я тут главный, — согласился я.

— Не маловат ли⁉ — дерзкий вопрос и прямо по канону плевок мне в ноги.

Что ж…

Я уже настроился на то, что буду избегать насилия и мрачного издевательского веселья. Читал как-то в этих ваших интернетах, что о человеке нужно судить по тому, как он общается с официантами. Так вот это хрень собачья. Истинная природа проявляется при общении с пленными.

— Давай по-хорошему, ладно? — спросил я.

— Вам конец, суки! Вам теперь нигде не скрыться! Нигде не спрятаться! Кольцовы за своих разорвут вас в клочья!

— Ошибаешься, — сказал я, подошёл поближе и присел на корточки. — Мы уже и скрылись, и спрятались. Да так, что не найдёшь, — а затем тяжко вздохнул.

Сейчас мне нужно было решить судьбу этого человека. Но… нет. Речь не о том, о чём думается в первую очередь после таких вот слов. Убивать или не убивать — вопрос не стоит; этот говнюк не успел сделать мне ничего плохого, да и впредь не сможет. Слишком уж он слаб, да и влияния не имеет.

Вопрос в другом: какую информацию я могу открыть для него? И вот это реально судьбоносное решение.

Во-первых, Коля от правды может попросту сойти с ума. Во-вторых, если мне всё-таки придётся рассказать ему о том, кто мы на самом деле такие и что у нас за мотивы, домой он больше не вернётся.

Не пущу.

Ему придётся навсегда забыть всё то, к чему он привык: семейку свою сраную, Российскую Империю и весь бэкграунд поколений и поколений из родного мира; от школьной программы по истории и вплоть до самых свежих мемов.

Как раненого ёжика, — не знаю почему мне вдруг подумалось именно о ёжике, — я выхожу его и выпущу на свободу, вот только в другой мир. Туда, откуда он не сможет причинить мне ущерб. И туда, откуда он уже не выберется.

Мне его даже жалко немного стало. Но чувство быстро прошло, стоило мне вспомнить всхлипывания матери на аудиозаписи его родственника.

— Послушай, Николай, — начал я. — Во-первых, я не собираюсь делать тебе больно, если только ты сам не станешь на меня кидаться. Мы с тобой не враги. Вроде как, — добавил я на всякий случай. — Во-вторых, тебе для собственной же безопасности лучше не знать, кто я такой. Это утверждение предлагаю принять на веру. В-третьих, мне нужна от тебя информация и только информация.

— Пошёл на хер!

Тяжело… Тяжело без силового воздействия. Но пока что всё-таки обойдусь и просто покапаю человеку на мозг.

— Смотри, какая складная история у нас может получиться, если ты не станешь сопротивляться. Я всё придумал за тебя и…

— Пошёл на…

— Да слушай ты, придурок!

Тут пришлось влепить трезвящую пощёчину. Не больно и обидно — в самый раз для моих целей.

— Я могу устроить тебе проблемы, но пока что не хочу! И разговариваю с тобой пока что по-человечьи! Пользуйся, пока можешь, идиотина! Не пролюби!

Кольцов замолчал.

Затравлено посмотрел на меня исподлобья, оскалил зубы и часто задышал.

— Слушай внимательно, — поднажал я. — Ты весь из себя положительный и действовал в интересах рода. Ты искал выход на таинственные артефакты с таинственной руной, но нарвался на мошенников и шарлатанов. Так иногда бывает, когда лезешь туда, куда не просят. Хоть ты и принял все меры предосторожности, но тебя переиграли…

По правде говоря, этот разговор я не репетировал и генерировал на ходу.

— … переиграли и посадили в плен. Однако ты, гордый сын Кольцовых, не так прост. Ты умён, хитёр и силён, как тысяча мужчин. Ты сбежал и при побеге убил всех похитителей… ну… историю своего героического подвига сам придумаешь. Уверен, что у тебя это получится.

Тут Коля, кажется, заинтересовался. Не ожидал такого поворота событий.

— Деньги вернуть у тебя не получилось, потому что ты не знаешь где они, а спросить уже не с кого. В свою очередь я обещаю тебе, что эти самые артефакты в поддержку твоей новой легенды исчезнут с рынка. И что получается?

— А что… что получается?

О! Коленька наконец-то заговорил со мной нормальным тоном.

— Получается, что ты старался ради своей семьи, совершил подвиг, зарубил кучу врагов и защитил свою собственную честь и честь рода, — закончил я. — Как думаешь, Николай, тебе в таком случае простят потерю денег?

— Хм-м-м, — Кольцов явно задумался.

— Кстати… а ты вообще кто? Я имею в виду во внутренней