Шрифт:
Закладка:
О чем ваша новая книга?
Этот роман будет гораздо более компактным, можно сказать — камерным. Действие очень плотное, все происходит в одном месте — в Южной Америке, на научно-исследовательской станции в долине Амазонки. Возникает сильное ощущение клаустрофобии. Повествование идет от первого лица: я то, я это… Герой книги — ученый, пытается заниматься научными исследованиями, но тут у него начинаются проблемы, связанные с этой местностью, с народом, с тамошними племенами, с неким крупным предприятием… В общем, вся его жизнь начинает меняться. Он изо всех сил старается сохранять нейтралитет, не ввязываться в политические игры, но в конце концов заняться политикой ему все же приходится, он вынужден принять политическое решение. Вот так… Я надеюсь, что эта новая книга будет полностью автономной, ничем не перегруженной, простой. Ведь последняя получилась слишком усложненной — там было много всего.
В основу легли ваши собственные впечатления от путешествий?
Да, конечно. Я побывал в Перу, потом в Бразилии, какое-то время путешествовал на лодке по Амазонке, жил в джунглях. Мне довелось побеседовать со множеством очень интересных людей, я испытал на себе потрясающее гостеприимство местных жителей. Главным образом я просто ходил повсюду с блокнотом и записывал все, что попадалось на глаза. Сам сюжет не основан на моем собственном опыте; я просто решил использовать те подробности, что накопил во время путешествий, в качестве фона. Я считаю, важно побывать в том месте, о котором пишешь. Многие авторы, я знаю, так не делают, но для меня это необходимо — иначе не передать атмосферу. Когда я писал «Как помочь себе», то размышлял: ехать в Санкт-Петербург или нет. И все думал, ну ладно, может быть, я не смогу по-настоящему познакомиться с городом, но по крайней мере до какой-то степени… Какие-то вещи, по-моему, надо увидеть и услышать самому.
Вы пошли по стопам ведущего телепрограммы о путешествии по Амазонке?
А, да-да-да, это где Брюс Парри… Нет. Он ездил в совсем удаленные от цивилизации места. Я тоже бывал в поселениях, но ничего опасного там не было. Он там пьет что-то, а потом его тошнит; я помню, это по телевизору было. Сам я — нет, ни за что. То есть пить я пью, но чтобы стошнило — до этого не доходит.
Почему вы любите путешествовать?
Это очень интересный вопрос. Я лично в жизни… У меня такая проблема: когда я пишу, то стараюсь как можно дальше убежать от самого себя. Я замечаю за собой, что, если сидеть на одном месте, от этого начинается депрессия, энергия теряется. Если безвылазно жить в Лондоне, постоянно слышишь вокруг про лондонские дела: новости по радио, реклама — и это начинает раздражать. В общем, так… Но если поехать куда-нибудь на год, на полгода — в Рим, в Петербург, — там все вокруг новое. Я распрямляюсь, набираюсь сил, а потом, когда возвращаюсь в Лондон, он меня заводит. Наверное, дело в том, что писатель все время сам по себе, все время погружен в собственные мысли, и… Надо постоянно двигаться, так я считаю; надо постоянно двигаться, иначе наступит застой.
Вас волнуют социальные проблемы?
Меня очень интересуют первопричины. Я уже говорил о том, что моя вторая книга — о крахе веры. В третьей книге я противопоставляю друг другу соперничество и сотрудничество. Мой ученый занимается исследованиями, которые демонстрируют, что главная движущая сила эволюции — не соперничество, а сотрудничество. Вот это мне кажется очень интересным. Вещи, которые меня интересуют… Знаете, среди моих любимых писателей — Дж. М. Кутзее, тот, что написал «В ожидании варваров», потом — Грэм Грин, потом… Эти люди задумываются о том, что происходит на низшем, примитивном уровне. То, что на самом верху, меня не особенно интересует. Я ни за что не стал бы писать книги про интернет, про рекламу или, скажем, про какие-нибудь модные социальные течения, потому что все это быстро проходит. По-моему, это скорее темы для журналистов. Меня больше волнует то, что под этим. На мой взгляд, книги, которые не устаревают, имеют в основе своей нечто более глубокое. Взять, например «Повелителя мух» Голдинга — это роман о том, как две группы детей на острове воюют между собой. Вот в этом, на мой взгляд, немало правды о том, кто мы такие на самом деле. И это мне ближе, чем верхние наслоения социальной литературы. Опять-таки, если вспомнить Диккенса или Генри Джеймса, их герои — типажи, существовавшие веками. И интересно вот что: как будет вести себя подобный персонаж, проснувшись утром в том мире, в котором он окажется. Одним словом, здесь присутствует современность, сегодняшний день, хотя люди — все те же, что всегда. Вопрос в том, как мы будем себя вести в данных, сегодняшних обстоятельствах.
В эпоху постмодернизма, когда фигура писателя отступает на задний план, реально написать «вечный», классический роман?
У меня нет ощущения, что я нахожусь в тени чего бы то ни было. Мне кажется, этот вопрос о постмодернизме — вопрос в некоторой степени академический. По-моему, это не оправдание. Никто не мешает тебе увидеть мир и написать хороший роман. После ты можешь назвать этот роман постмодернистским, модернистским, классическим, авантюрным — пожалуйста. Но когда пишешь, ты находишься внутри, а не снаружи. Поэтому твое дело — найти сюжет, хороший сюжет, собрать материал, сделать героев живыми, попытаться выяснить что-нибудь о человеческой природе, и тогда получится роман. Мне, по сути, все равно, что люди думают на окололитературные темы, — мне кажется, если тебе это не все равно, у тебя ничего не выйдет. Я не люблю заумные романы. Дэйв Эггерс в Америке пишет романы, которые я называю заумными, — ну и прекрасно, но это… Мне больше нравится то, что делает Джонатан Франзен — у него, пожалуй, более традиционные вещи, — а здесь, у нас в стране, — Алан Холлингхёрст. Вот эти ребята… У Пэт Баркер; здешней писательницы, замечательная современная проза. Короче говоря, я не верю в модернизм с постмодернизмом; я верю в добротные, интересные истории, тщательно выписанные.
В романе «Каллиграф» много цитат из Джона Донна — зачем?
В моей книге это… это лакмусовая бумажка, индикатор того, как главный герой, Джаспер постепенно познает мир. Вначале он, как и Джон Донн в юности, считает, что лучший удел в жизни — быть величайшим любовником на
