Я промолчала. Не хотелось снова и снова говорить об отравлениях, ядах, злых людях, которые собираются отправить меня на тот свет. Все, кого я встретила в Париже, излучали какое-то завораживающее тепло, и только моя подруга действовала на меня как отрава. От ее кислой физиономии и разглагольствований о возможном покушении у меня портилось настроение и появлялась тревога.

– Знаю, о чем ты сейчас подумала, – сказала Марина, щуря глаза и окатывая меня презрением. – Что я все это выдумала. Мол, тебя никто не собирался отравить, это у меня просто заболел желудок. Ведь так? Это Клер тебе сказала? Да? А тебя не насторожило, что она отвезла меня в клинику, где работает ее друг? Да у нее повсюду свои люди! Все же подстроено!

Говоря все это, Марина на ходу раздевалась, потом нырнула за занавеску, где находилась маленькая душевая, и я услышала, как она включила воду.

– Господи, неужели я сейчас согреюсь?! Ох… Горячая пошла! Это просто счастье! Голову, что ли, помыть?

По квартире поплыл запах шампуня. Я отправилась на кухню, чтобы заварить чай или приготовить кофе. У меня и у самой зуб на зуб не попадал. Нет, все-таки в квартире этой могло быть уютно лишь при наличии тепла. Сейчас же, когда за окном шел ледяной ливень, а все батареи в квартире были холодными, мне захотелось в свою московскую квартиру, в тепло, под плед…

Я поискала глазами Шери (его нигде не было), удивилась, куда он мог от меня спрятаться, и принялась искать какой-нибудь источник тепла. И нашла электрический масляный обогреватель. Он был покрыт толстым слоем пыли. Наверное, мой дядя пользовался им ранней весной, потом в Париже стало тепло, поэтому его и не включали.

Марина еще что-то выкрикивала, но мне вообще неприятно было ее слушать. Была бы она в другом расположении духа, я, может, и рассказала бы ей о том, где была и с кем разговаривала, об Андре и пуантах моего отца…

Марина предстала передо мной в длинном банном халате темно-зеленого цвета. В халате моего дяди. А в чьем же еще? С тюрбаном из полотенца на голове. Лицо ее было красным, распаренным, словно мою подругу только что сварили в кипятке.

– А что это на тебе надето? – спросила она с вызовом, что уже само по себе выглядело комичным, учитывая халат с чужого плеча, к тому же не очень-то свежего вида. – Что за свитер такой и ужасные широкие штаны? Куда ты снова вляпалась?

Мне очень не нравился ее тон, мне так и хотелось сказать ей пару слов, чтобы она уже заткнулась. Но липкая и опасная мысль (а что, если она права, и это ее дважды чуть не отправили на тот свет вместо меня!) сдержала меня.

К тому же мне предстоял еще один неприятный для меня разговор с Тряпкиной, без которого наше с ней пребывание здесь было бы и вовсе проблематичным – у меня же украли банковские карточки, я была без денег! И кто, как не она, мог разрулить эту ситуацию?

– Как это украли карточки и деньги? – Мне показалось, что ее распаренное лицо побледнело. Она, бедная, даже рот открыла от удивления и потрясения. Конечно, она же привыкла, что я всегда и за все плачу. А тут – пусто! Выросла капуста!

– Да не знаю я…

Мне было ужасно стыдно за то, что я позволила себя кому-то обокрасть. Что я, получается, подставила нас обеих. И что теперь наше пребывание здесь, похоже, подошло к концу.

– Не думаю, что мне здесь, во Франции, удастся как-то реанимировать свои карты, снять где-то деньги, в каком-то банке. Хотя я могла бы их заблокировать, позвонив на горячую линию тех банков в России, к которым привязаны мои карты.

Мне показалось, что это было главным – блокировка карт, чтобы вор не мог воспользоваться ими и снять с них все деньги. Однако Марина чуть ли не зашипела на меня, услышав о моем намерении позвонить в банки, мол, ты что, спятила? Заблокируешь, а вдруг они у тебя просто выпали где-то по дороге или вообще ты переложила их из кошелька и забыла, куда именно. Представь, ты найдешь их, а воспользоваться уже не сумеешь!

– Но у меня украли не только карты, но и наличные!

– Это-то и странно. – Она в задумчивости прикусила губу. – Если бы это был обыкновенный вор, как бы ему удалось достать из твоей сумки кошелек, к тому же достаточно большой и тяжелый, чтобы ты не заметила? Это во‐первых. Во-вторых, если он все же достал его, открыл и забрал все содержимое, то зачем ему было рисковать, засовывая кошелек обратно в сумку?

Она была права. Трудно представить себе вора, возвращающего в сумку уже пустой кошелек. Может, я на самом деле перепрятала деньги и карты? Но с памятью у меня вроде бы все в порядке… Марина своими доводами снова заставила меня испытать страх.

– Так что делать-то? – Я была уже совершенно сбита с толку.

– Искать деньги!

– Марина… – Я вдруг заплакала от бессилия и от такого унизительного для меня чувства полной растерянности и незащищенности. Оказывается, деньги сильно поддерживали меня, придавали сил. А теперь, оказавшись без них, я почувствовала себя слабой и предельно уязвимой. У меня даже живот заболел, и я бросилась в туалет. Вот так отреагировал на потерю денег мой организм. Предатель.

И все равно – ну не могла я никуда перепрятать карточки и деньги! Бред какой-то! Никакого смысла во всем этом не было! Я никогда не вышла бы из дома без денег. Это было абсолютно исключено.

Чтобы прийти в чувство, я приняла теплый душ, словно надеялась смыть с себя все свои страхи и сомнения. А сомневаться я начала уже в своей адекватности. Да-да! И все это – «благодаря» Тряпкиной.

– Ты сейчас находишься в стрессовом состоянии, – твердила она, заботливо подсушивая мне волосы полотенцем. Прямо как мамочка. – Возможно, ты спрятала деньги, действуя подсознательно, понимаешь? Ведь ты же собираешься уладить здесь все свои дела с наследством, а это неизбежные расходы. Вот твои мозги и заработали в этом направлении. Ты подумала, что находишься сейчас в чужой стране, где опасность подстерегает тебя на каждом шагу, а тебе надо собраться и быстро все провернуть, расплатиться с долгами твоего дяди… Вот ты, предположим, ночью встала и перепрятала деньги!

– Марина, ты хочешь сказать, что я спятила? – спросила я ее прямо в лоб.

– Ну так… слегка… – И она вдруг расхохоталась. – Да успокойся! Конечно нет!

– А что же тогда со мной приключилось? Ведь я отправилась на рынок за сыром, чтобы ублажить и расположить к себе соседку… – Я в двух словах рассказала о моем плане выкупить антиквариат у мадам Жиро. – Но мы с Шери заметили бы, если бы ко мне вплотную подошел человек и забрался в мою сумку.

– Значит, не на рынке.

– Но тогда где же?

Марина сорвала полотенце с моей головы и посмотрела на меня с жалостью, как на внезапно заболевшую.

– Может, в больнице? – Она поморщила лоб. – Ты там нигде сумку не оставляла?

– Да нет же, конечно! Я постоянно находилась возле кабинета врача, а до этого – в коридоре рядом с твоей палатой. И никого, кроме Клер и врача, рядом со мной не было.

– Но чудес-то не бывает… – И вдруг она устало опустилась на стул, обхватила пальцами свою голову.

– Думаешь, это произошло там, в Сен-Клу? В доме Клер? – Я словно прочла ее мысли.

– Послушай, дорогуша, я понимаю, что надоела уже тебе со своими подозрениями,