завершения строительства. По сути это был концессионный договор, по которому владельцы давали воду в обмен на оплату эксплуатационных расходов, сохраняя за собой право пользоваться водой. Этой водой город мог питать свой судоходный канал Навиле, по которому готовая продукция могла дальше идти по речной сети в Венецию и попадать на мировые рынки. К XV веку город стал одним из важнейших речных портов Италии, пятым по объему товарооборота торговым портом в мире.

Компании стали основным механизмом развития ландшафта, инструментом для обеспечения общественных благ. Однако появление финансирования дало гораздо больше, чем просто возможность осуществлять какие-то проекты. Республиканское правление предоставило политическую власть гораздо большему количеству людей, а это поменяло представление государств (даже таких маленьких, как итальянские города-государства) о решениях, которые касаются ландшафта. Когда в 1217 году в состав республиканского правительства Болоньи вошли представители мелких ремесленников, нотариусов и купцов, они провели значительные организационные реформы, включая принудительную покупку водной инфраструктуры, действовавшей на реке Рено. Такое отчуждение (которое повторится в нескольких городах Северной Италии) означало, что все доходы, полученные от использования водной инфраструктуры, теперь поступали в казну города и что город мог принимать решения по этой инфраструктуре в интересах всего населения.

Столкновение финансирования и республиканской формы правления привело к разработке государственных стратегий развития, которые формулировали решения не только в юридических, но и в экономических терминах. Это стало радикальным изменением. Применительно к воде новые термины меняют роль проектов в обществе, превращая их из объекта конфликтов, которые возникают из-за их использования, в политические инструменты, преследующие общественное благо.

КОНЕЦ ВСЕОБЩНОСТИ

Развития инвестирования и торгового сословия было недостаточно, чтобы обеспечить успех каких бы то ни было гражданских проектов. Возникновение республиканского правления невозможно, пока Священная Римская империя и церковь твердо претендуют на всеобщность. Однако их претензии исчезали по мере того, как на людей влияли более развитые общества Востока. В XIII веке это воздействие оказалось взрывным и ускорило конец узкого взгляда на мир, ограниченного только европейским опытом.

Невероятное богатство Китая захватывало воображение Запада даже тогда, когда Западная Римская империя распалась, а Персидской державой овладел ислам. Однако контакты между Западом и Китаем в раннем Средневековье ограничивались случайными обменами через арабских торговцев. В начале XIII века ситуация изменилась.

Суровые условия Северо-Восточной Азии вытеснили кочевые племена на юг, где они встретили более влажные и более теплые условия. Уровень грунтовых вод повысился, что улучшило продуктивность пастбищ. Травы – это топливо для лошадей, основы грозной монгольской армии. Подобно потоку гуннов тысячу лет назад монголы под руководством Чингисхана двинулись по степям на запад через Азию и Восточную Европу, вторгнувшись в 1241 году на равнины Венгрии. Они быстро расправились с местным населением, грабя и убивая, и в погоне за врагами добрались даже до Адриатики. Впечатление, которое они произвели на Европу, развеяло все иллюзии внутреннего превосходства.

Это воздействие оказалось столь же кратким, сколь и мощным. В итоге монголов победили не армии, а местный ландшафт: после таяния снегов весной 1242 года местность стала настолько заболоченной, что передвигаться на лошадях было сложно. Неурожаи давали мало возможностей для грабежа. К концу 1242 года монголы ушли из Венгрии в степи нижней Волги и уже никогда не вернулись. Однако дверь на восток оказалась открытой настежь.

По мере развития европейской торговли в сторону востока в течение этого века налаживались контакты и с Китаем. Многие европейцы узнали о великом китайском хане Хубилае от Марко Поло: этот венецианец в 1271 году уехал из Венеции в Китай в семнадцать лет и вернулся лишь двадцать четыре года спустя. Поло и его дяди прибыли ко двору великого хана в 1274 году, за пять лет до падения династии Сун. Монголы только что победили северное государство Цзинь и основали династию Юань, построив город на месте современного Пекина – тогда он именовался Даду, или Ханбалык. Столица привлекала массу людей, и местное сельское хозяйство не могло всех прокормить.

Династия Юань полагала, что долина реки Янцзы, кормившая китайские столицы с III века, снова сможет поставлять зерно. Проблема была в том, как доставить его на север страны. Хуанхэ уже не была удобной для судоходства, а других крупных водных путей в регионе не было: длившийся столетие конфликт между империями Цзинь и Сун разрушил все транспортные пути между севером и югом. Вроде бы очевидное решение – прибрежное судоходство – оказалось гораздо более рискованным занятием, нежели предполагалось. Например, в 1288 году от штормов погибла четверть всего переправляемого зерна. Идти в залив Бохайвань вокруг Шаньдунского полуострова с большим грузом могло быть опасным делом. Единственной реальной альтернативой оставалось внутреннее судоходство, но требовалось проложить какой-то путь.

Проект речного соединения Северного и Южного Китая начался не на пустом месте. Каналы, которые снабжали старые столицы Сиань, Лоян и Кайфын, еще более или менее функционировали, хотя и не доходили на север до Пекина. Существовал канал VII века от Янцзы до Ханчжоу. Империя Юань начала копать канал. Работы запустили примерно в то время, когда Марко Поло появился в Китае, а закончили в 1293 году, сразу после его отъезда. Как только соединили старый и новый каналы, получившийся Великий канал связал Ханчжоу с Пекином. Сегодня это самый длинный искусственный канал в мире: его длина – около 1800 километров.

Следует сказать, что поддерживать канал было далеко не просто. Когда династия Мин унаследовала его от династии Юань в XIV веке, ей пришлось решать экономические проблемы такого колоссального сооружения и его эффективного использования. Однако европейский мир городов-государств и феодальных владетелей был озадачен и ошеломлен тем, что он узнал о Китае и его канале. Многие столетия гости с Запада, например иезуит Маттео Риччи в XVI веке, писали о нем с восхищением, впечатленные десятками тысяч лодок, перевозящих рис и другие зерновые. Через два века после Риччи и через пять веков после постройки канала Адам Смит по-прежнему описывал его как ключевой источник сравнительного преимущества для китайской экономики, все еще опережающей западную, и приводил убедительные доводы в пользу того, что гидротехнические сооружения должны находиться в ведении государства.

Китай не только показал, что средневековые европейские институты не обладают всеобщностью. Он также продемонстрировал, как управление ландшафтом может определять использование водных ресурсов в национальных интересах.

КРИЗИС

Кроме сочетания финансирования и республиканского правления, дополнительным топливом для преобразования европейского водного ландшафта стал кризис. Летом 1315 года в Англии архиепископ Кентерберийский приказал духовенству ходить босиком, неся таинства и реликвии – в надежде убедить людей искупить свои грехи и умилостивить гнев Божий. Это не помогло.

Проливной дождь уничтожил урожай. Начало XIV века стало периодом климатической нестабильности и демографического коллапса в Европе. Эти перемены ознаменовали переход к «малому ледниковому периоду», который продлится несколько столетий. Между 1314 и 1322 годами череда необычно влажных летних и холодных зимних периодов чуть ли не вдвое ухудшила продуктивность