29 мая Восточная Римская империя погибла, и 1 июня (в первую пятницу месяца) Мехмед II отправился в Айя-Софию на пятничный намаз. Войдя в храм, Фатих и его приближенные увидели возле Плачущей колонны мертвое тело аулии. Покойник лежал лицом к Мекке, и от него исходило божественное сияние. Богословы из султанской свиты объяснили Фатиху, что Константинополь был взят после двухмесячной осады лишь потому, что Абдул Йа Ведюд непрерывно молился о спасении невинных горожан, которые могли бы обратиться в ислам и стать мусульманами. Мехмед хотел приступить к омовению тела – но тут с неба раздался громкий голос, сообщивший, что покойный уже омыт и его требуется предать земле.

Османы положили Абдула Йа Ведюда на погребальные носилки и вынесли его на пристань Эминёню, где траурную процессию ждала лодка без паруса и вёсел. Приняв на борт тело святого, она сама поплыла по Золотому Рогу и остановилась недалеко от холма Токмак Тепе – на его восточном подножье хоронили погибших во время осады. Оказалось, что могила для аулии уже готова, и голос из нее воззвал: «Йа Ведюд!» Божественная сила перенесла покойного из лодки в могилу. Кладбище Токмак Тепе сохранилось до наших дней, и сегодня тюрбе Абдула Йа Ведюда располагается в Айвансарае – в нескольких километрах от гробницы Абу Эйюпа аль-Ансари.

Городские чудотворцы запомнились стамбульцам добрыми и праведными людьми. Например, в Ускюдаре покоится Азиз Махмуд Хюдайи. Он известен тем, что впервые провел пятничную молитву в мечети Султанахмет и обратился к Аллаху со словами: «Я прошу Тебя о том, чтобы те, кто любят меня, не утонули в море, не страдали от бедности и не скончались до обретения веры в Тебя». Азиз Махмуд Хюдайи считается одним из четырех покровителей морского флота – наравне с Яхьей-эфенди из Бешикташа, Телли-бабой из Сарыера и Юшей ибн Нуном из Бейкоза. Два последних упоминались в главе 2, а вот о Яхье-эфенди следует рассказать отдельно – хотя бы потому, что этот поэт и мистик был молочным братом султана Сулеймана I Великолепного.

Мальчики родились в один день – 6 ноября 1494 года. Мать Сулеймана не могла кормить сына, поэтому в Топкапы в качестве кормилицы взяли мать Яхьи – Афифе-хатун. Между молочными братьями установились близкие отношения. Образованный и набожный Яхья-эфенди консультировал султана по спорным вопросам, и падишах прислушивался к его мнению. Пока Сулейман воевал и управлял гигантской империей, Яхья учился у крупных религиозных авторитетов, писал стихи и преподавал в стамбульских медресе.

Состарившись, Яхья-эфенди приобрел дом в Бешикташе и начал принимать посетителей – их щедрые подарки и подношения он тратил на благотворительность и благоустройство города. Молочный брат падишаха прожил долгую для Средневековья жизнь (75 лет) и умер уважаемым человеком – погребальный намаз над ним совершил шейх-уль-ислам Мехмед Эбусууд-эфенди в мечети Сулеймание, а тюрбе в Бешикташе построил Мимар Синан.

Яхья-эфенди являет собой пример почитаемого общественного деятеля, который до последнего вздоха оставался в здравом уме и твердой памяти. Но Стамбул также известен уличными проповедниками и городскими сумасшедшими. Мусульмане османской столицы считали умственное помешательство качеством, позволявшим отнести человека к рангу святых (вели). «Из собственных наблюдений я пришел к выводу, что лунатики, безумцы или мошенники составляют большинство среди людей, которых мусульмане сегодня почитают святыми», – утверждал Лейн, проживший на Востоке не один год.

Некоторые стамбульские вели похоронены на территории мечетей, и к местам их упокоения стекаются паломники. В османскую эпоху посещение тюрбе носило более масштабный характер, нежели сейчас. Улемы называют почитание городских святых суеверием, не совместимым с исламом, – но искоренить его нельзя.

Приметы и суеверия помогают людям обрести уверенность в том, что, соблюдая определенные правила, можно уберечься от зла. Традиции заключения сделок, бракосочетания и гостеприимства тянутся из глубины веков – они гораздо старше, нежели камни султанских мечетей. Поучительные легенды прививают людям конкретные модели поведения и рассказывают, что будет, если их нарушить. Примером тому – арабская история о происхождении черепахи. Однажды Фатима (дочь пророка Мухаммеда), одевшись нищенкой, попросила кусок хлеба у женщины, пекшей хлеб, – но та отказала. Фатима прокляла скупердяйку и пожелала ей вечно носить свою печь с собой. Женщина превратилась в черепаху, а печь – в панцирь; рассматривая черепаху, вы увидите на ее панцире «подпалины». Еще одна легенда объясняет происхождение звездопада: иногда зловредные джинны подслушивают разговоры ангелов, и ангелы, заметив это, обрушивают на них звезды.

Несмотря на религиозные запреты, многие арабы и турки по привычке придерживаются древних ритуалов. Вдогонку гостю выливают ведро воды, чтобы его обратная дорога была легкой. В стены домов замуровывают глиняные горшки и кости животных – это защищает от сглаза, которого на Востоке боятся все. Ни одна постройка в османской столице не считалась безопасной и надежной без надписи на плитках: «Йа, Аллах. Йа, Хафиз» («О, Аллах. О, Защитник»). По слухам, в XIX веке внук некой стамбульской ханум предупредил ее, что крыша их дома скоро рухнет; тогда женщина написала что-то на листке бумаги и попросила внука положить его в дыру под крышей. Дом простоял без ремонта еще 20 лет. Когда ханум умерла, внук захотел узнать содержимое записки. Он вытащил листок, и крыша сразу обвалилась. На листке было написано: «Воистину, Аллах удерживает небеса и землю, чтобы они не сдвинулись. О Аллах, удержи для нас эту крышу».

Стамбул не был бы Стамбулом без особой городской мистики, порожденной дыханием темного прошлого. Пронзительные крики чаек над Босфором наводят мысли о предсмертных воплях византийских и османских солдат; в зимних сумерках кажется, что туман, обволакивающий купол Айя-Софии, – не что иное, как их неупокоенные души. Путешествие в Стамбул может превратиться в путешествие в сердце первобытной тьмы – древней, как сама земля. Горожане передают из поколения в поколение мрачные истории и нехотя вспоминают о домах с привидениями – коих тут их немало.

Самый известный особняк подобного рода находится в Сарыере, недалеко от крепости Румелихисари – внешним видом он напоминает родовой замок. Дом кирпично-красного цвета, увенчанный башней, был заложен в 1910-х годах по приказу османского дипломата Юсуфа Зии-паши. Чиновник хотел, чтобы красота виллы соответствовала красоте его жены-египтянки. Паша был богат и могущественен: он служил послом в Вашингтоне и вел коммерческие дела с Египтом, родиной своей луноликой супруги – которая, почувствовав надвигающийся крах Порты, бросила мужа и вернулась в Каир.

Семейная драма надломила Зию-пашу и стала предвестницей карьерных и финансовых катастроф. Османская империя вступила в Первую мировую войну, а два судна с товарами, принадлежавшие дипломату, утонули в Средиземном море. Лишившись денег и власти, вельможа остановил строительство особняка – паше казалось, что тот высасывает из него силы. Верный слуга султана умер в 1926 году в Египте. Перед смертью паша просил возвести ему надгробие из камней роковой виллы, но последняя воля не была исполнена: в доме проживали вторая супруга и три дочери чиновника. Особняк продали только в 1993 году. Стамбульцы обрадовали покупателя леденящими душу рассказами о призрачной женщине, которую они видели по ночам в окнах заброшенного здания, – а также о раздававшихся оттуда стонах и плаче.

Новый хозяин проигнорировал сплетни и начал реставрацию виллы. Ему пришлось сменить несколько строительных бригад – рабочие утверждали, что по коридорам бродит привидение второй супруги Зии-паши; говорили, она по-прежнему ждет мужа из Египта. Стамбульцы прозвали здание «Перили Кёшк» (тур. perili köşk – дом с привидениями). Наконец, владелец сдал особняк в аренду турецкой компании «Borusan». По выходным вилла Перили открыта для посетителей. Любой желающий может полюбоваться Босфором с широкой террасы и подняться в башню – откуда, по легенде, выбросилась несчастная жена паши, потрясенная смертью мужа.

Второй знаменитый дом с привидениями – Голландский дворец на улице Истикляль, где располагается посольство Нидерландов. Печальная история особняка началась в 1727 году, когда в Стамбул из Амстердама прибыл дипломат Корнелис Калкун, сыгравший значительную роль в развитии культурных и экономических отношений между своей страной и Блистательной Портой. Калкун любил деньги и искусство – он преподнес Ахмеду III богатые подарки и заказал жившему в Стамбуле французскому художнику Жану-Бантисту Ванмуру множество картин на османскую тематику.

Помимо денег