Шрифт:
Закладка:
На протяжении всей службы янычары тренировались по особой методике. В частности, они отрабатывали удары голыми руками по камню. Это упражнение, выполняемое годами, приводило к тому, что янычар убивал врага одной пощечиной. Если он не мог этого сделать, то считался недостаточно подготовленным. Так в турецком языке появилось выражение «османская пощечина» (Osmanlı tokadı), означающая быстрое и сокрушительное поражение.
По замечанию Николле, страх перед «ужасными турками» глубоко укоренился в сознании европейцев. Он был порожден вековыми войнами между христианским Западом и его ближайшим мусульманским соседом – Блистательной Портой. Этот исторический страх нашел отражение в некоторых явлениях европейской культуры – так, традиционные костюмы клоунов (широкие штаны и нелепые головные уборы, в том числе остроконечные колпаки) представляют собой карикатурные аллюзии на янычарскую униформу. Лучший способ перестать бояться врага – это высмеять его.
Однако «новых воинов» стоило опасаться. Янычары освящали себя служению великому султану Османской империи: они оставались холостяками, не могли заниматься ремеслами и торговлей и жили в казармах. Стамбульские казармы янычар назывались Эскиодалар (Старые казармы) и Йениодалар (Новые казармы); они находились в Топхане – недалеко от казарм топчу (артиллеристов) и пушечного двора Топхане-и-Амире. По соседству с янычарами и топчу были расквартированы топарабаджи (солдаты-обозники). Казармы обозников располагались не только в Топхане, но и в квартале Ахыркапы, где они примыкали к западной стороне Топкапы. Там же, на полуострове Суричи, напротив Айя-Софии, стояли казармы джебеджи (оружейников). Дислокация янычар в столице предельно ясна: ничто не должно было отвлекать элиту османской армии от единственного дела – войны.
«Львы ислама» быстро осознали свою исключительную важность для армии и государства в целом; напрочь позабыв наставления Ходжи Бекташа, они превратились в серьезную политическую силу. Английский аристократ XVIII века Фредерик Калверт утверждал, что янычары возводят на престол и свергают императоров, как преторианская гвардия в Риме. Мэри Монтегю писала: «Султан трепещет под хмурым взглядом янычар».
Вопреки прививаемым с детства послушанию и покорности, янычары никогда не отличались смирением. Они устраивали уличные драки, громили лавки, совращали чужих жен и дочерей, вступали в гомосексуальные связи и не меньше французских мушкетеров любили вызывать друг друга на дуэль. При Махмуде I в столице разгорелся грандиозный скандал – стамбульцы окрестили его «битвой за массажиста». У одного «нового воина» был любовник – массажист из городского хаммама, и его увел янычар из другого отряда. Эта драма привела к кровопролитному сражению между отрядами – оно длилось четыре дня, пока дворцовые стражники не разогнали разбушевавшихся «львов ислама».
Неудивительно, что закон запрещал «новым воинам» в мирное время носить в Стамбуле саблю – но янычарам не хотелось оставаться только с кинжалом. Так был придуман легендарный ятаган – нечто среднее между саблей и тесаком. Несмотря на небольшой вес (около 800 г), ятаганом можно было наносить глубокие раны; орудуя таким клинком, опытный янычар мог одним махом отсечь голову врагу. Интересно, что в романе Толкина «Властелин колец» злобные орки вооружены скимитарами (в русском переводе романа – ятаганами). Вкупе с тюркскими чертами лица урук-хаев это позволило некоторым исследователям предположить, что под орками Толкин подразумевал османов. Если принять во внимание, что бессмертные эльфы – которые не умирают, но уходят – символизируют римлян, то картина становится очевидной.
Несмотря на свой мифологизированный образ, янычары являлись реальными участниками городской жизни. По мере возвышения оджака янычарский ага превратился в авторитетного вельможу и был удостоен особой чести снимать с султана обувь при его входе в мечеть. Однажды главный церемониймейстер по ошибке допустил к целованию султанской мантии командиров кавалерии и артиллерии ранее янычарского аги – и поплатился за свою рассеянность головой. Даже в условиях экономического кризиса падишах не задерживал «львам ислама» жалованье – несмотря на личную зависимость янычар от султана, промедление могло стоить ему жизни.
Личная зависимость янычар от султана, – который их кормил, – подчеркивалась тем, что вместо боевых знамен у «новых воинов» были огромные ротные котлы (казаны). Звания и термины янычарского корпуса происходили из кухонного лексикона. Слово «орта» (тур. orta) переводится как «столовая». Командир роты именовался чорбаджи (тур. çorbacı – раздатчик похлебки); другие офицеры имели звания ашчи-баши (тур. aşçıbaşı – главный повар) и сака-баши (тур. sakabaşı – водонос). Вместо кокарды янычары втыкали в свои белые войлочные шапки деревянные ложки. По пятницам котлы увозили на дворцовую кухню и наполняли пловом. Потеря казана означала позор для оджака; бунт начинался с того, что «львы ислама» опрокидывали котлы, отказываясь принимать дарованную султаном пищу. В турецком языке есть выражение, родившееся в османскую эпоху: «Не переворачивай свой казан» (сродни русскому «Не руби сук, на котором сидишь»). Оно вошло в турецкий фольклор, ибо янычары часто бунтовали.
В феврале 1451 года при восшествии на престол молодой Мехмед II, не пользовавшийся особой популярностью у придворных, совершил стратегическую ошибку – впервые раздал янычарам деньги, надеясь на их поддержку. С тех пор «львы ислама» требовали крупные суммы с каждого нового султана. Правители Порты были вынуждены откупаться от собственных рабов. Янычары почувствовали силу и с энтузиазмом включились в политические игры: теперь они сажали на престол угодных им султанов и свергали неугодных, добивались казни правительственных чиновников и религиозных авторитетов.
Насилие широко применялось «львами ислама» для достижения политических целей и стало рутинным. В условиях постоянных беспорядков султаны зачастую обладали лишь малой толикой реальной власти. Конечно, многое зависело от самого главы государства – но янычары причиняли беспокойство даже сильным, жестоким и могущественным падишахам. После смерти Мехмеда II в 1481 году «новые воины» собрались возле Топкапы и потребовали, чтобы к ним вышел султан. Когда тот не появился, янычары ворвались на территорию дворца через главные ворота и обнаружили бездыханное тело Фатиха, охраняемое слугами великого визиря Караманлы Мехмеда-паши. Придя в ярость, «львы ислама» растерзали Мехмеда-пашу и промаршировали по Стамбулу, неся его отрубленную голову на пике. Из двух сыновей покойного правителя они признали Баязида II – но в итоге вынудили его отречься от престола в пользу Селима I, за что потребовали от последнего солидное вознаграждение.
Селим I неспроста получил прозвище «Явуз» («Грозный»): когда в 1514 году во время похода против персов янычары начали роптать на тяготы военной службы, султан незамедлительно казнил их агу. Этим Явуз решил проблему для себя – но не для династии: уже в 1524 году его сын Сулейман Великолепный стал свидетелем янычарского бунта. «Львы ислама» разграбили стамбульскую таможню и дворец великого визиря Ибрагима-паши, а затем ворвались в Топкапы. Сулейман застрелил трех мятежников из лука, но, в конце концов, пошел на попятную и раздал янычарам крупные денежные суммы. В 1550-х годах расквартированные в Стамбуле «новые воины» открыто говорили: «Султан Сулейман стар, ему пора отдохнуть. Мустафа, сын его, поведет дело лучше, и если великий визирь Рустем-паша будет этому противиться, мы снимем ему голову». Эти речи, усугубленные городскими сплетнями, привели к убийству шехзаде Мустафы. Старея, Сулейман боялся «львов ислама» все больше. Однажды, заболев, он узнал, что янычары распускают слухи о его смерти; тогда падишах велел перенести себя в лодку и медленно проплыть вдоль берегов Босфора, дабы стамбульцы убедились, что он жив.
«Новые воины» не давали покоя и потомкам Сулеймана: так, в 1566 году по случаю восшествия на престол Селима II они бунтовали, требуя денег. Горожанам особенно запомнилась первая четверть XVII века, когда янычарские мятежи четыре раза приводили к смене правителей. В 1617 году янычары поддержали сына Ахмеда I – душевнобольного Мустафу I, но менее чем через год свергли его. Новым султаном «львы ислама» признали 14-летнего Османа II.
Юный Осман прекрасно осознавал опасность, исходившую от янычар. Он вынашивал планы по отмене оджака и назначил советником по этому вопросу опытного чиновника – бейлербея Эрзурумского вилайета Мехмеда Абаза-пашу. Неудивительно, что уже в 1622 году
