Шрифт:
Закладка:
– Но у вас самый лучший, – кипятится Джулиан, – а я ем только в лучших ресторанах.
– Спасибо на добром слове, сэр, но сегодня, боюсь, не получится. Может быть, вы заглянете к нам как-нибудь в другой раз? Вино, само собой, за счет заведения. Извините, – обращается он ко мне, – надо предупредить других посетителей. – Он спешит навстречу паре, направляющейся в эту сторону.
– Мне очень жаль, Кейт, – говорит Джулиан с кислым видом, – но, кажется, на сегодня мы лишились пропитания.
– Ерунда, это не ваша вина. И потом тут уйма ресторанчиков, но даже если столик не найдется, всегда можно поесть рыбу с картошкой в гавани.
Джулиан приходит в ужас от этой идеи, а я только улыбаюсь.
– Ну что, давайте прогуляемся!
Увы, я не учла, какой наплыв бывает в ресторанах Сент-Феликса субботним вечером, и нас везде ждал от ворот поворот.
– Давайте заглянем в «Веселую русалку», – говорю я. – Если там нет местечка, значит, останется только один вариант – с чипсами на скамейке. У них не бывает брони, так что если кто-то уходит, то нам, возможно, повезет.
Так и есть. Проталкиваясь сквозь запруженный бар, я замечаю пару, которая собирается уходить.
– Вы сходите за напитками, а я покараулю столик, – говорю я обескураженному Джулиану. – Мне диетическую колу со льдом, пожалуйста.
Джулиан, которому откровенно не по себе, осторожно проталкивается к барной стойке, а я занимаю столик возле окна.
Молодой официант подходит забрать грязную посуду.
– Людно у вас под вечер, – завязываю я разговор.
– Сумасшедший дом, – говорит он. – Я кручусь безостановочно. Вы здесь впервые?
– Нет, бывала.
– Отлично, тогда вы знаете, что еду надо заказывать в баре, а потом вам ее принесут.
– Знаю, спасибо. А ты ведь Лео, да? – спрашиваю я, узнав в молодом человеке школьного приятеля Молли.
– Да, – он неуверенно смотрит на меня. – А, вы мама Молли?
– Точно. Не знала, что ты здесь работаешь.
– Да, на летних каникулах. Но уже начинаю жалеть, если каждые выходные будет как сегодня.
– Зато время летит незаметно.
– И я летаю мухой, сбиваясь с ног, – морщится он. – Вот новое меню. Как я уже сказал, заказ делается в баре, а потом я его принесу. – Он еще раз протирает стол и уносит на кухню грязную посуду.
Я жду, когда Джулиан принесет напитки, чувствуя легкий укор совести из-за того, что бросила его в баре. Он не похож на завсегдатая подобных мест. Судя по всему, он привык, чтобы заказ принимал официант, а потом возвращался с бутылкой марочного вина и предлагал его попробовать.
Наконец Джулиан пробирается к нашему столику со стаканом диетической колы и чем-то вроде джина с тоником.
– Ну дела. – Он ставит стаканы на стол. – Сначала проталкиваешься сквозь толпу, чтобы купить напитки, а потом к столику, чтобы их выпить. Такое ощущение, что попал в вульгарную харчевню шестнадцатого века.
Он отодвигает стул и садится, а я улыбаюсь.
– Вы нечасто бываете в пабах?
– По мне не заметно? – кривится он.
– Слегка.
Мы улыбаемся друг другу. У Джулиана под его напыщенностью явно имеется чувство юмора.
– Впрочем, новый опыт всегда полезен, – говорит он, поднимая стакан. – Особенно в такой прелестной компании. За приятный вечер!
– И новый опыт, – я тоже поднимаю стакан.
– Очень на это надеюсь, – добавляет Джулиан, вопросительно вскидывая брови и делая глоток.
Я поспешно хватаюсь за свой стакан. Кажется, вечер обещает быть долгим.
К моему удивлению, Джулиан оказывается довольно приятным собеседником. Он остроумен и неглуп, умеет слушать и невероятно обходителен.
Он не сразу примиряется с мыслью, что приходится есть в пабе – на столе без скатерти – и что заказ надо делать в баре. Когда Лео приносит приборы, завернутые в бумажные салфетки, в корзинке с кетчупом, горчицей, уксусом, солью и перцем, Джулиан делает большие глаза, но благоразумно молчит.
Я с любопытством наблюдаю за ним, когда Лео уходит.
– Что вас так забавляет? – интересуется он, глядя на меня. – Да, я чертовски хорош собой! – он шутливо вертит головой.
– У вас прекрасные манеры, – говорю я.
– Не стану спорить. Это что – плохо?
– Вовсе нет. Я ценю хорошие манеры.
– Отрадно слышать. К сожалению, в наши дни это свойственно далеко не всем. А, вот и еда!
– Курица? – спрашивает Лео.
– Это мне, – говорю я, и он ставит передо мной тарелку с курицей в хрустящей панировке, картошкой и салатом. – А пирог с говядиной и почками?
– Это мое, молодой человек. Ну и пирог – прямо просится в рот!
Лео странно косится на него.
– Что-нибудь еще желаете?
– Пожалуй, нет. Спасибо, Лео, – говорю я.
– Может, салфетку? – с надеждой смотрит на него Джулиан.
– Салфетки на столовых приборах. – Лео указывает взглядом на корзинку, стоящую в центре стола.
– Это? – Джулиан достает из корзинки приборы.
– Ну да.
– Ну и ну, бумажные салфетки! – Джулиан разворачивает сверток и церемонно укладывает себе на колени тонкую белую салфетку. – Благодарю вас, молодой человек, за очередной полезный опыт.
Лео смотрит на меня с выражением «Чувак с какого дуба рухнул?», но я просто улыбаюсь в ответ, и он переходит к другому столику.
– Пирог с говядиной и почками. – Я беру из корзинки свою вилку. – На вашем месте я бы воздержалась от такого выбора.
– Я его обожаю, – говорит Джулиан, жадно набрасываясь на пирог. – В детстве мне его делала бабушка.
– Вы были с ней близки?
– Именно так, – говорит Джулиан, поднимая вилку. – В детстве я подолгу жил у нее. – Он пробует пирог. – Хуже, чем у бабуленьки, но тоже ничего.
– А почему вы подолгу жили у бабушки? – Я надеюсь, что, придерживаясь этого направления в разговоре, мы в итоге доберемся до его папаши.
– Родители вечно отсутствовали, – объясняет он. – Все время были в разъездах. Я учился в пансионе, а на каникулах в основном жил у бабушки.
– Вам, должно быть, приходилось нелегко?
– Да нет. – Джулиан пожимает плечами. – Мне нравилось быть с бабушкой.
– Но вы скучали по родителям?
Джулиан выглядит озадаченно, точно впервые слышит подобный вопрос. Возможно, это действительно так. Вероятно, учиться в пансионе и не видеться с родителями – нормальное явление для людей его круга.
– Пожалуй, немного. Обычно мы вместе праздновали Рождество – разумеется, когда они не уезжали за границу. – Он снова впивается зубами в пирог, а я отправляю в рот кусочек курицы. Мне хочется, чтобы он начал говорить об отце.
– А почему родители так много отсутствовали?
Джулиан пережевывает и проглатывает последний кусок.
– А откуда такой интерес к моей семье?
– Просто так, – пожимаю плечами я. – Поддерживаю разговор. И потом, ваш отец – известный художник. Уверена, он интересен всем.
– Вот-вот, все только того и хотят, что говорить об отце. И никогда обо мне.
О господи, неудобно-то как.
Но ты, Кейт, именно поэтому здесь, говорю я себе. Чтобы разузнать об Уинстоне Джеймсе и о художниках, с которыми он мог быть знаком в то время…
– Вот что значит иметь известного отца, – сочувственно говорю я. – Для детей это всегда испытание.
Джулиан смотрит на меня.
– Пожалуй, вы первая, от кого я это слышу, – тихо произносит он, кладя на стол приборы. – Всю жизнь я стараюсь быть его достойным… и регулярно сажусь в лужу.
– Этого не может быть, – слегка сконфуженно говорю я. Никак не ожидала услышать от Джулиана что-то подобное. Он всегда казался таким самодовольным, а тут вдруг разом сдулся. – Вы… вы производите впечатление успешного человека.
– В самом деле? Бросьте, Кейт. Чем я занимаюсь? Я имею в виду род занятий…
– Э-э… – силюсь ответить я.
– Вот видите, вы не знаете.
– Да нет,