9.59 пополуночи – Голди

Мне срочно нужна работа, для которой не нужны рекомендации и за которую платят наличкой. Как ни досадно, мои поиски довольно ограничены географически – новая работа должна находиться не ближе одной мили к отелю «Фицуильям», хоть Гэррик и редко отходит от своего кабинета более чем на несколько сот метров, предпочитая посылать своих подручных, когда ему что-то нужно в городе. Только иногда он сам ходит в угловой магазин за сигаретами – когда ему осточертевает отель и хочется убраться из него подальше. Вообще-то я бы хотела вернуться и подровнять остальные его пальцы, но мне нужно быть осторожной хотя бы ради Тедди.

Отведя брата в школу, я отправилась в город с намерением начать поиски, но, добравшись до Кингс-Пэрейд, уже получила категорический отказ в двух кафе и трех ресторанах. Теперь я испытывала такое отчаяние, что включила в свои поиски даже магазины, но в четырех из них мне сказали «нет» еще до того, как я открыла рот. Замечаю вывеску кафе на доме 33. Похоже, это типичное кембриджское кафе, хотя я никогда в нем не была. С улицы оно кажется довольно симпатичным, с одним большим эркерным окном, выходящим на Королевский колледж. За стоящим у окна столиком сидит старая дама, которой то ли за семьдесят, то ли за восемьдесят, и на голове которой белеет копна седых волос. Ловлю ее взгляд, она улыбается, и я решаю, что это знак.

– Доброе утро, – говорю ей, открыв дверь, но старая дама не смотрит на меня, она не отрывает глаз от окна. Кроме нее в кафе никого нет, и, подойдя к пустой стойке, я начинаю сомневаться. Посетителей тут нет, а значит, не нужен и дополнительный персонал, к тому же на сегодня с меня уже довольно отказов. Уже собираюсь выйти на улицу, когда из кухни в зал, вытирая руки передником, торопливо входит девушка с пышными рыжими волосами. Кажется, в ней есть что-то знакомое, хотя и не могу сказать, что именно. Возможно, мы виделись где-то в городе, хотя я бы запомнила эту рыжую шевелюру.

– Извините, – слегка задыхаясь, говорит она. – Чем я могу вам помочь? Чай? Кофе? Пирожные?

– Н-нет, – запинаясь, отвечаю ей. – Я не… Я просто хотела спросить, не нужен ли вам п-персонал.

Она смеется.

– А разве похоже, что нам нужен персонал?

– Н-нет, – признаю я. – С-спасибо. – Разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Подождите.

Я останавливаюсь.

Она пристально смотрит на меня.

– Мы с вами встречались?

– Вряд ли.

Девушка глядит на меня с задумчивым выражением лица – так порой смотрит Тедди, как будто выискивая в моих глазах какие-то секреты. Затем она переводит взгляд на старую даму, сидящую у окна, и взгляд этот сугубо личный и такой печальный, что мне становится неловко оттого, что я перехватила его. Начинаю медленно пятиться к двери.

– Все равно с-спасибо. И, э-э, удачи.

Красивая девушка молчит. Она все еще смотрит на старушку, задумавшись так глубоко, что даже не замечает, как я ухожу.

11.15 пополуночи – Скарлет

Когда Скарлет снова поднимает взгляд, та девушка уже ушла. Хотя не совсем. Она словно оставила в воздухе свой отпечаток. Скарлет все еще видит вьющиеся волосы, похожие на ее собственные (но не рыжие, а золотистые), слышит нервную, запинающуюся речь и чувствует ее немного неуравновешенную силу. На мгновение ей кажется, что они могли бы подружиться, хотя это было бы похоже на откусывание куска от свежего пончика, когда точно не знаешь, какая у него попадется начинка.

– Скарлет!

Звук бабушкиного голоса выводит девушку из задумчивости. Она спешит к старушке так быстро, что ударяется о стойку бедром.

– В чем дело? – Скарлет торопливо подходит к бабушке. – Что стряслось?

Эсме показывает на окно, в которое бьется большой коричневый мотылек.

– Убери его, Скарлет, убери!

– Да что тут страшного? – Внучка протягивает руки к окну. – Это всего лишь мотылек. Сейчас я его поймаю. – Она берет бьющее крылышками насекомое в ладони и толкает дверь кафе ногой. – Лети отсюда, чертов ты баламут. – Скарлет высовывается из двери в холодный воздух и раскрывает ладони. На месте лихорадочно бившихся крылышек оказывается лишь горстка золы, которая высыпается на тротуар, словно сахарная пудра, сыплющаяся на булочку.

11.59 пополуночи – Лиана

– Значит, ты… лесбиянка?

Лиана поднимает глаза и видит, как тетя Нья сначала закидывает одну длинную ногу на другую, затем ставит обе ноги на пол. В пятьдесят два года женщина все еще необычайно красива. Наверняка, думает Лиана, она смогла бы легко найти себе другого мужа, если бы захотела.

– Думаю, да, – отвечает Ана, хотя сама так себя никогда не называет. Она считает себя не любительницей женщин, а возлюбленной Кумико. Лиана не может отделить знакомство с Кумико от любви к ней. От того, как выглядит Кумико – маленькая, худенькая девушка с фарфоровой кожей, темными, как полночь, волосами и миндалевидными глазами, занимающими пол-лица. От ее образа – черный шелк, белый хлопок, красная губная помада, от ее речи – медленной и тихой, к которой надо прислушиваться, наклонившись вперед. От того, как она двигается, не ходя, а будто скользя по воздуху, как рыба по воде. От того, какая она – уверенная в себе, как ни один другой подросток, которого Лиана знает. И, вероятно, от главного – от того, что благодаря Кумико она познала себя, поняла, что именно собой представляет.

Ньяша снова закидывает ногу на ногу и берет свою чашку чая.

– Ах, вот как.

– Вот как? – Лиана отрывает глаза от своего кофе с молоком. Многие дни, недели, даже месяцы она ожидала реакции своей тети на эту новость, подготавливая себя к отвержению, поношениям, крикам и слезам. Чего она никак не ожидала, так это полного отсутствия реакции. – Только это ты и можешь сказать, да?

– А что еще мне надо говорить, Ана?

Девушка задумывается.

– Ана?

– Не знаю. Я думала, ты скажешь… Скажешь хоть что-то.

Тетя Нья отхлебывает свой чай.

– И у тебя есть подружка?

– Да, – отвечает Лиана. – Ее зовут Кумико.