и обработала их с помощью домашней аптечки. Затем она разогрела покупное жаркое в контейнере и поставила на стол овощной салат, а на десерт достала из холодильника остатки шоколадного торта с орехами.

– Вадим приезжал? – спросил подросток. Он знал, что это его любимый торт и Лиза печет его только к приезду своего приятеля. Девушка кивнула.

– Ты уверен, что мне не нужно вмешаться? – спросила тетя, кивнув на синяки племянника.

– Уверен. Все нормально.

Громов проглотил еду так быстро, что даже не успел почувствовать вкуса блюд. Он никак не мог перестать думать о сегодняшнем дне. Мальчик решил, что ему нужно как можно больше узнать обо всем сверхъестественном и как можно быстрее. Он взял с собой большую кружку чая и отправился на чердак – место, где таились самые потрясающие и немыслимые знания об их семье и об искусстве беркутчи.

Глава 10. Масленица, или День весеннего равноденствия

Солнце стремилось к земле, казалось, быстрее, чем обычно. На небе все еще танцевали насыщенные розовые и оранжево-красные блики заката, но им уже не удавалось осветить землю и ночь ложилась тенью на улицы Грувска.

Впервые Громов был на подобном праздновании Масленицы. Нет, разумеется, в детском доме тоже всегда поддерживали традиции и на праздник всегда у них были блины, но лишь сейчас Ратмир увидел, как праздник отмечают в пригороде.

Возле парка расставили несколько торговых палаток, в надежде хорошо заработать на предстоящем веселье, ведь разгоряченные празднованием люди отдают свои честно заработанные деньги гораздо легче. Особенно, если перед их носами выложили высоченные пирамиды из красочных яблок, груш, рыжих апельсинов и щедрых гроздьев винограда, которые всем своим аппетитным видом, так и манили купить их. Здесь были всех видов орехи, в скорлупе и очищенные в красивых плетеных корзиночках, таких что их хотели даже те, кто в принципе не любит орехи. Выпечка повсюду разносила запахи нежной ванили и сладкой корицы, разноцветные леденцы так и переливались, горячие напитки дышали густым паром, а пухлые печеные яблоки, завлекали лоснящейся медовой шкуркой. Но самое главное лакомство на сегодняшнем праздники были конечно блины! Каких только дополнений к ним не подавали: янтарный мед, разнообразные джемы, сладкое сгущённое молоко, соленая красная икра, карамель, ореховые пасты, шоколад и другое. От всего этого великолепия и изобилия угощений даже у самых равнодушных покупателей начинало сосать под ложечкой!

Неподалеку от палаток стояли столики. На один из них даже кто-то умудрился притащить и установить настоящий тяжелый самовар. Пузатый так и пыхтел жаром. Среди всего этого пиршества разливалась музыка. Людей было много. Повсюду бегали дети, которые видимо радовались, что сегодня им разрешили лечь спать позже; старики образовали свой круг, где напевали народные масленичные песни, а глядя на пожилых, молодежь закатывала глаза и вздыхала: мол, какое старье. Перед парком на небольшой площадке устроили соревнования по стрельбе из лука и кулачные бои, которые проводились только ради забавы.

У реки воздвигли чучело Масленицы. Это была кукла из сена и тонких веток, около двух метров в высоту, наряженная в старое рваное платье с длинной юбкой и повязанными вокруг талии кучей атласных лент зеленого, красного, голубого и желтого цветов, голову украшал платок. Совсем скоро ей предстояло стать главным атрибутом праздника и под конец, сгореть в жарком огне, знаменуя окончание зимы.

Громов и Савин не спеша прогуливались. Они подошли к праздничной ярмарке и оба во все глаза рассматривали аппетитные лакомства. Но если Ратмиру его тетя выдала деньги на подобные расходы, то Егор пришел с пустыми карманами и теперь лишь глотал слюни при виде румяных блинов и печеных яблок. Рат сразу это понял, а потому молча купил еду и для себя, и для друга. Тот поначалу отказывался, но потом смирился с настойчивостью Громова и принял угощение. Они попробовали чуть ли не все виды блинов, какие только здесь были. Живот распирало, но Ратмиру было трудно отказать себе в этих вкусностях – он с раннего детства был неравнодушен к блинам. Взяв еще по одному мягкому кружку, символизирующему солнце, ребята спустились к реке, где возле чучела были раскиданы вместо лавочек бревна. Они уселись на свободные места. Внутри этого круга из бревен и с куклой в центре танцевали люди разных возрастов. Некоторые, смеясь, пытались водить хоровод, но он то и дело рушился, что, впрочем, никак не влияло на настроение, скорее даже наоборот. Чуть поодаль от основного веселья, Рат заметил Мирона. Он стоял в одиночестве, сложив руки на груди и просто смотрел на танцующих людей.

Наконец, объявили о сожжении обрядового чучела. Люди расступились на безопасное расстояние и вперед вышел мужчина с горящим факелом. Рат невольно напрягся. Человек с факелом наклонился и поджег кучку хвороста, над которым возвышалась кукла. Огонь мгновенно ухватился за него, взобрался вверх по яркой ткани и объял собой все сооружение. Со всех сторон разлилось веселое пение:

Ты прощай, прощай,

Наша широкая,

Ты не в среду пришла

И не в пятницу.

Ты пришла в воскресенье,

Всю недельку веселье,

С хмельным пивом и вином,

С блинами, пирогами

Да с оладьями.

Блины масленые,

Шаньги мазаные.

Мы каталися с горы

От зари и до зари.

А сегодня, в воскресенье,

Наше кончилось веселье.

Прощай, прощай,

Наша масленица!

Как красиво горел костер. Рыже-золотое пламя танцевало в безумном танце, бесконечно выпуская в небо к звездам снопы светящихся искр. Казалось, на это можно смотреть вечно… Все присутствующие любовались зрелищем, но только не Громов: его внутренности сжались, и мальчик отвел взгляд в сторону. Вблизи огня раздувался жар. Стало так тепло, будто действительно от зимы не осталось и напоминания, а весна давно уже была хозяйкой на этом пиру.

Теперь, когда чучело догорало, танцы продолжились. Рат и не думал, что остались места, где люди по-прежнему могли так от души веселиться. Он был рад, что оказался здесь. Вот среди танцующих мелькнули голубые пряди, казавшиеся в свете огня зеленоватыми, глубокие серые глаза и фигура, которая двигалась и кружилась в такт музыки. Эмма заметила его. На лице девочки появилась ее особенная лисья улыбка и в следующую минуту Громов понял почему – по тонким пальцам скользило оранжевое пламя. Она будто играла с ним, как фокусник с монеткой: огонь то появлялся, то снова исчезал в ее ладонях. Рат ошарашенно смотрел сначала на нее, но потом спохватился и стал вглядываться в лица присутствующих людей: замечает ли кто из них то, что сейчас происходит? Нет, чудесные вещи могут рассмотреть только дети,