Шрифт:
Закладка:
Середин лишь молча кивнул, соглашаясь с просьбой Григорьева, и для начала пригласил Меркулова к себе в контору доменного цеха.
XIX
Глубокой ночью окончив расчеты, Нелли Петровна не упомнила, как сморило ее забытье у стола. Проснулась от неудобства позы. Двинула креслом и разбудила Коврова. Было около пяти утра. Ковров разом сел на кушетке, точно и не спал совсем. Поднялся, сунул ноги в туфли, не развязывая шнурков — раз, раз! Извинился, получил у нее листок с расчетами и, отказавшись от завтрака, ушел.
Ложиться спать было поздно. Она еще раз по черновикам проверила свои выкладки. Плавка чугуна на холодном дутье грозила увеличением расхода кокса и замедлением процесса, но печь должна была пойти. Молодец Ковров! Сон слетел с нее окончательно, она приготовила яичницу, сварила крепкий ароматный кофе, чтобы не заснуть на работе, и после завтрака долго, старательно причесывалась у зеркала, вглядываясь в свое лицо. Ночь, проведенная почти без сна, оставила лишь едва заметные полукружия под глазами. Туго затянутые прической волосы отблескивали ровной полоской. Белоснежный кружевной воротничок блузки прибавлял строгости. Сегодня надо быть особенно собранной, деятельной. Начинается бой…
На заводе она прежде всего направилась к аварийной печи — поискать для анализа обломок брони каупера. Ее не оставляла мысль, что так просто, от ветра, заводские сооружения не падают. Надо выяснить, из какой стали сварена броня разрушенного воздухонагревателя. Анализ металла — это по ее части…
Утро ярко разгоралось. Свежий ветер метался среди стальных конструкций, загромождавших пространство подле печей. На железнодорожных путях с накатанными, холодно отблескивающими рельсами, отражавшими чистое небо, против шестой печи стояли трое в шляпах. Разглядывали поврежденные сооружения. Она сразу поняла, что приехал Григорьев. Неприятный холодок коснулся сердца.
Она прошла мимо, склонив голову, глядя себе под ноги, и так и не поняла, был ли там Середин и, если был, заметил, ли ее? Наверное, именно сейчас ему нужна поддержка. Надо с ним как-то, не вызывая ничьего внимания, встретиться, поговорить…
Подходящего обломка не находилось. Нелли Петровна отправилась разыскивать Коврова, попросить отрезать автогеном для пробы кусок от поврежденной брони. В здании, где были расположены различные технические службы цеха, Нелли Петровна быстро поднялась по лестнице и, не переводя дыхания, стремительно растворила дверь в кабинетик Черненко. Оба — Черненко и Ковров — сидели за своими столиками друг против друга. В крохотном кабинетике ничего, кроме этих столов и нескольких стульев у стен, не помещалось.
Черненко, в помятом пиджаке и застиранной ковбойке, оперся обеими руками о стол, точно ему было тяжело вставать, поднялся и, надев пальто, вышел из комнатки.
В первый момент Нелли Петровне показалось, что Ковров не узнал ее. На ней было не осеннее пальто, как вчера, в пасмурный холодный день, а затянутый пояском шелковый плащик и капроновый платочек. Она простукала каблучками к столу и решительным движением подвинула от стены секцию сблокированных стульев так, чтобы, сев, оказаться перед Ковровым.
— Когда же вы свою комнату приведете в порядок? — спросила, отдышавшись. Она окинула Коврова быстрым взглядом, оценивая его состояние. Мрачен, сдержан, конечно, уже знает, что Григорьев на заводе. — Единственное окно — в копоти с незапамятных времен, — продолжала она. — Откуда-то притащили эти кресла… Из комнаты рапортов?
Ковров, не глядя на нее, безразличным тоном сказал:
— Там металлические поставили, а эти растащили по разным местам…
— Одно слово — мужчины. Эх! — она с шутливой сокрушенностью махнула рукой.
Ковров смотрел перед собой на исчерканный чернилами стол и молчал, не принимал ее тона.
— Что с вами, Алексей Алексеевич? — помолчав, спросила Нелли Петровна. — Случилось что-нибудь?
— Григорьев приехал… — мрачно сказал Ковров.
— Я знаю, видела приехавших у печи. — Она с тревогой нагнулась к Коврову. — Вы с ним разговаривали о холодном дутье?
— Нет еще…
Нелли Петровна откинулась на спинку стула.
— Ну, знаете, напугали меня, я подумала, что ваша идея провалилась. Ну, приехал, но мы же этого ждали, готовы были к его приезду. Я не понимаю, что с вами происходит?.. — Она окинула Коврова пристальным взглядом и спросила: — Вы звонили сегодня в больницу? Как состояние у Чайки?
— Звонил… — апатично сказал Ковров. — Все по-прежнему, не хуже и не лучше.
— Будем надеяться, что обойдется…
— Пришел я утром на завод, — вздохнув, заговорил Ковров, — увидел, что они уже здесь, и думаю: «Что тебе, больше всех надо? И без тебя разберутся. Кому ты нужен? Кто тебя просил возиться с автоматикой, вести расчеты холодного дутья вот с вашей помощью, вам мешать отдыхать?..»
Посеревшее, второй день не бритое лицо Коврова было усталым и словно огрубело. Он все никак не мог успокоиться после того, что произошло между ним и Черненко сегодня утром, когда они шли в доменный цех.
Покинув Нелли Петровну, он столкнулся с Черненко у заводских ворот. Они вместе, в потоке рабочих, зашагали по асфальтированным дорожкам заводской территории. Черненко шел молча, уткнув подбородок в поднятый воротник пальто, засунув руки глубоко в карманы. Ковров искоса поглядывал на него и тоже молчал. Когда двигавшиеся рядом с ними рабочие стали расходиться по своим цехам и они в конце концов зашагали одни, стали подходить к близким вороненым громадинам печей, Черненко пробормотал:
— Хотел уйти на пенсию по-человечески, а оно вон как получается…
Ковров сказал то, что уже говорил однажды:
— Мне в ответе быть, а не вам.
— Вон как получается, — словно не слыша его слов, повторил Черненко, — половина схемы не сработала… — Он говорил, не поворачиваясь к спутнику, все так же уткнувшись в воротник пальто и сунув руки в карманы, словно разговаривал с самим собой. — Правду тебе скажу, Алеша… Подожди, сказать я тебе хочу… — Черненко остановился и отошел к обочине дорожки, Коврову тоже пришлось остановиться. — В реле я клинышек подсунул, знал, что ты ни на какие запреты не посмотришь, свое будешь гнуть. Клинышек подсунул, да не туда, ошибся. Хотел в первую половину схемы, а получилось во вторую. Я ведь схему плохо знаю. Вот вторая половина и не сработала…
Ковров в первый момент не понял, о чем говорит Черненко, какой клинышек, в какую схему? Постепенно смысл его слов становился понятным. Ковров стоял и широко открытыми глазами смотрел на Валентина Ивановича. Так вот почему вторая половина не сработала! Так вот почему!.. Смотрел на Черненко во все глаза и не мог ничего сказать. Смотрел и все.
— Ну что?.. Что ты молчишь? — заговорил Черненко и вытащил пачку сигарет. — Ты
