– Вы остановились в одном номере?

– Мы не… мы не ночевали здесь, просто воспользовались душем. Не одновременно, – спешно добавляю я.

– Значит, теперь ты делишь с ним номер и душ, – замечает Дин. Он, очевидно, ревнует. И, очевидно, ищет ссоры.

– Он мой телохранитель, – произношу я, даже не пытаясь скрыть раздражения. – Хватит пытаться придать этому смыслы, которых нет.

Но, произнося эти слова, я вспоминаю наш поцелуй в спортивном зале. Каждой клеточкой мозга я пыталась его забыть, не вспоминать. Это было какое-то помутнение рассудка со стороны Рейлана – мы оба распалились от пробежки и злились друг на друга по каким-то идиотским причинам. Этот поцелуй был импульсивным и иррациональным. Он ничего не значил.

И все же это воспоминание не дает моим словам прозвучать достаточно искренне. Вместо того чтобы сказать твердо и уверенно, я говорю слишком грубо и раздраженно, оставляя Дину место для сомнений.

– Меня это не устраивает. Ничего из этого меня не устраивает. Кто-то преследует тебя и пытается убить, а я должен делать вид, что все в порядке? Какой-то телохранитель находится при тебе круглые сутки, словно ты гребаный президент? Это чертовски странно, Риона.

– Мне жаль, что чьи-то попытки МЕНЯ УБИТЬ доставляют тебе столько неудобств, – ядовито отвечаю я.

– Это, черт возьми, что такое! Ты с этим парнем и…

Внезапно я чувствую себя ужасно уставшей. Это были долгая ночь и странное утро после одного из самых травмирующих событий в моей жизни. Дину этого не понять. Ему никогда не понять ничего из этого.

Я прерываю его на полуслове.

– Ты прав, Дин.

– Я… что? – меньше всего он ожидал услышать от меня эти слова в середине ссоры.

– Ты прав, – повторяю я. – Ты не должен иметь с этим ничего общего. Давай сделаем перерыв в отношениях, и, когда я перестану скрываться в попытках спасти свою жизнь, мы сможем продолжить с того места, где остановились.

Молчание на другом конце провода. Наконец Дин произносит:

– Ты расстаешься со мной?

– Да, – равнодушно говорю я. – Похоже на то.

– Просто охренительно, – говорит Дин.

Я слышу щелчок, а затем тишина.

Он повесил трубку.

Я кладу свою, и мое сердце бешено бьется.

Я сказала это в сердцах, но, кажется, не жалею об этом. Пытаясь осознать свои чувства, я понимаю, что испытываю даже что-то вроде облегчения. Мне слишком многое приходится переживать, чтобы носиться еще и с чувствами Дина. Так будет лучше.

Я выхожу из мотеля и сажусь в машину к Рейлану.

– Ну что? – спрашивает он, заводя автомобиль.

– Что «ну что»?

Рейлан колеблется, словно размышляя, стоит ли ему вдаваться в детали.

– Все в порядке? – наконец спрашивает он.

– Ага, – отвечаю я, глядя в окно. – Все отлично.

Не знаю, почему бы мне просто не сказать, что мы с Дином расстались. Возможно, это в какой-то степени неловко. А еще, возможно, потому, что мне бы хотелось пока сохранить этот барьер между нами.

Я понимаю, что Рейлан не хуже моего знает, что отношения между нами невозможны. Его наняли на работу, которая заключается в том, чтобы защищать меня. Мы не друзья. И уж точно не возлюбленные. Большую часть времени мы едва выносим друг друга.

И все же время от времени между нами пробегает какая-то странная искра.

Как тогда в зале. Или наша беседа вчера вечером.

Мне ничего этого не нужно, так что будет лучше, если Рейлан будет считать, что я в отношениях. Так безопаснее для нас обоих.

Мы проводим в дороге все оставшееся утро и еще полдня. В основном в тишине. Рейлан включил радио, и мы переключаемся между местными станциями. Меня накрывает нескончаемым потоком песен в стиле кантри, прерываемым иногда случайными рок– и поп-песнями или древними хитами.

Не могу отрицать, что штат Теннеси на удивление красив. Я и не знала, что здесь так зелено. Нас окружают зеленые поля и небольшие горы, больше похожие на холмы, за которыми виднеются голубые вершины Смоки-Маунтинс.

Между населенными пунктами большие расстояния. Рейлан прав – я не часто выбираюсь из города. Трудно поверить, что за один день можно добраться на машине куда-то, где все настолько отличается от привычной картины.

Когда мы въезжаем в долину, расположенную между двух зеленых холмов, по радио начинает играть хит «Please Mr. Postman» группы The Marvelettes.

Мама часто ставила эту песню. Она ее обожает – понятия не имею почему. Мама любительница лейбла «Мотаун Рекордз»[19], раннего рока и блюза.

«Mr. Postman» – такая милая и прилипчивая песенка, что стала и нашей с Нессой любимой. Мама ставила ее, а мы прыгали по диванам, танцевали и подпевали, делая вид, что держим микрофоны. Делая вид, что у нас пышные прически с начесом и платья с блестками, а мы – старое трио. Несса, уже тогда одержимая хореографией, пыталась скоординировать наши действия и заставить нас танцевать шимми в соответствующей эпохе манере.

Не могу удержатся, чтобы не начать постукивать пальцами по двери и кивать в такт песне.

Рейлан смотрит на меня, приподняв густую черную бровь. Он протягивает руку и крутит ручку, чтобы увеличить громкость.

Вот еще одно, что больше никто не делает, – никто не ждет писем от почтальонов. Но жизнерадостный и мечтательный тон песни делает ее по-прежнему актуальной, как и оптимистичный фортепианный рифф. При этих звуках мне хочется потрясти плечами, как мы, бывало, трясли с Нессой. Особенно когда Рейлан делает музыку еще громче и отбивает пальцами ритм по рулю.

Не могу перестать улыбаться. Я подпеваю парочке куплетов, и мне нет дела до того, что я не попадаю в ноты. Рейлан смеется и делает звук еще громче. Он не знает слов, но подпевает мне как заправский бэк-вокалист: «Ваа-ууу».

Это длится всего две минуты. Эти старые мотауновские песенки довольно короткие. Композиция сменяется чем-то другим, чего я не знаю, и Рейлан снова делает звук тише.

Мы вновь едем в тишине.

Но оба улыбаемся.

В Силвер-Ран мы прибываем к самому ужину. Мы ехали весь день, останавливаясь, только чтобы сходить в туалет и купить каких-нибудь снеков. После того плотного завтрака в закусочной обед нам особо не требовался.

Я понимаю, что мы подъезжаем, по тому, как меняется поза Рейлана. В плечах появляется уловимое напряжение, он садится чуть ровнее и оглядывает поля и леса с какой-то особенной нежностью. Без вопросов ясно, что это места, где он вырос. Это его дом.

– Мы уже близко? – все же спрашиваю я, чтобы убедиться.

– Мы на месте, – говорит Рейлан. – Все окружающие