Шрифт:
Закладка:
Процессия остановилась.
— Как же нам быть теперь? — спросила миссис Гослинг. Милли негромко крикнула: «Кыш!» и слабо хлопнула в ладоши; Бланш сделала то же, погромче; но корова только сердито махнула хвостом.
— Скверное животное! — пробормотала миссис Гослинг и замахала платком на корову.
— Я знаю, что мы сделаем, — вскрикнула Бланш. — Мы оттесним ее тележкой. — Она повернула тележку, и все три женщины покатили ее по направлению к корове, как осадный таран, но при этом сделали маленькое обходное движение, чтобы атаковать неприятеля с фланга и оставить ему место для ухода.
— Боже мой! Что вы такое делаете? — неожиданно раздался женский голос. Гослинги с испугу выронили из рук дышло. Из-за ограды на них смотрела молоденькая девушка, лет шестнадцати-семнадцати, очень смуглая, растрепанная, с раскрасневшимся лицом и удивленными глазами. Когда они перепугались и разом все три повернулись к ней, она прыснула со смеху:
— Тут у калитки такое огромное животное. Мы так испугались, — залепетала миссис Гослинг. — Мы только…
— Да неужто вы это про Алису? Не может быть, чтобы вы втроем напали на бедную Алису, да еще с такой большой тележкой. И еще втроем.
— Это называется Алиса? — тупо удивилась Бланш.
— Это? Это моя любимица, Алиса, если вы хотите знать. — Она откинула назад Полосы со лба и подошла к калитке. Корова приветственно замахала головой.
— Милая моя Алисочка! Бедненькая! Обидели тебя? А ты отойди в сторонку. Дай этим смешным людям войти. И тебе самой вовсе не полезно стоять на солнце, — иди-ка лучше, полежи в тени. — Она тихонько отвела голову коровы от калитки и, положив обе ладони ей на бок, стала тихонько подталкивать ее к деревьям.
Миссис Гослинг смотрела на нее с таким же изумлением и страхом, словно в цирке на укротителя львов. — Кто бы мог подумать, что она такая ручная!
Корова, наконец, улеглась в тени. — Ну, смешные вы люди, говорите теперь, чего вам надо, — обратилась к ним молодая девушка.
Миссис Гослинг начала было объяснять, но Бланш поспешно перебила ее: — Ах, мама, помолчи. Ты ничего не понимаешь. Мы идем из Лондона…
— Господи помилуй! — вскричала девушка.
— И нужно нам… — Бланш запнулась. Определить, что собственно им нужно, было не так-то легко. Давеча Бланш обиделась, что сердитая женщина назвала их нищенками. Но, ведь, в сущности, оно так и есть.
— Разумеется, прежде всего, пищи, — помогла ей девушка. — Не стесняйтесь. Вы не первая. Сколько их у нас перебывало!
— Не столько пищи, сколько перемены пищи, — догадалась Бланш. — У нас с собою есть консервы, и довольно много, но нам консервы опротивели. Мы от них больны. Мы с радостью бы выменяли несколько жестянок консервов на молоко и яйца.
— Вот это умно, — одобрила молодая девушка. — Если б вы знали, что нам предлагали. Чаще всего, конечно, деньги. — Миссис Гослинг раскрыла было рот, но Бланш нахмурилась и покачала головой. — А деньги сейчас все равно, что пуговицы. Даже хуже: пуговицы — те хоть пришить к платью можно. А то старую мебель, сковороды, драгоценности. Одна так все хотела подкупить нас старой брошкой и тому подобным хламом. Вот ужасная женщина! Но, однако, у меня еще куча работы, которую нужно покончить до захода солнца. — Она остановилась и посмотрела на своих гостей. — Послушайте, вы как хорошие? Кажется, вы ничего?
Миссис Гослинг только хотела возмутиться, но Бланш опять предупредила ее: — что значит — хорошие?
— Да то, что мама моя, конечно, даст вам все, что вы попросите. Милая мамочка! И позволит вам переночевать у нас. Но вы не должны пускать у нас корней, как миссис Изаксон и некоторые другие. А не то, ведь, тете Мэй и мне придется выставить вас.
— Мы заплатим за все, что возьмем, — с достоинством сказала м-сс Гослинг.
Молодая девушка улыбнулась. — О, конечно. Только эти желтенькие кружочки теперь ни к чему. Подождите здесь. Я сейчас позову тетю Мэй.
И она убежала, крича: — Тетя! Тетечка!
— Будем надеяться, что у тети Мэй окажется больше здравого смысла, — сказала миссис Гослинг.
Бланш почти злобно посмотрела на нее — Ради Бога, мамаша, поймите вы, наконец, что за деньги теперь ничего нельзя купить, потому что их ни съесть нельзя, ни растопить ими печь, как сказала та, другая женщина. Неужели же вы не можете взять в толк, что теперь все переменилось?
Миссис Гослинг раскрыла рот от изумления, как это Бланш смеет так с ней разговаривать, и повернулась к Милли, за сочувствием, но Милли только нахмурилась:
— Би права. Деньги им теперь ни к чему.
Миссис Гослинг беспомощно огляделась кругом.
— Пусти меня сесть, моя дорогая. Я так устала от жары и ото всей этой ходьбы. — О! Что бы я дала теперь за чашку чаю!
Милли, присевшая было на тележку, угрюмо встала и уступила место матери. — Как ты думаешь, Би, позволят они нам переночевать здесь?
— Если мы не будем валять дурака, — был презрительный ответ.
Миссис Гослинг поникла головой. — Не могу я понять этого, — с горечью думала она. — Ну, вот не могу и не могу…
* * *Тетя Мэй пришла не скоро. Это была худая с загорелым лицом женщина, лет сорока, в очень короткой юбке, мужской куртке, старой войлочной шляпе и с вилами в руках. Вилы, очевидно, должны были изображать собой эмблему власти, но в ее руках они не казались такими страшными, как дубинка в руках той, другой женщины.
После долгих и настойчивых расспросов, тетя Мэй прогнала Алли работать и объявила Гослингам:
— Сегодня вы можете переночевать здесь. Ужинать будем все вместе, после заката солнца. До тех пор можете поразговаривать с моей сестрой. Она больная и очень жадна до всяких новостей. Тележку свою лучше ввезите в сад. А то Алиса вам, наверно,
